Шутки старых дев

– Спорим, что остановим? – предложила я. – Буквально три слова, и ты снова захочешь жить.

Лешка поднял голову и заинтересованно уставился на меня. Мужчины как дети, стоит им увидеть что-нибудь занятное, как они забывают обо всех ошибках и готовы совершать новые.

– Какие три слова? – спросил он.

– Люба все врет, – уверенно заявила я. Как и следовало предположить, Лешка мне не поверил. Вот ведь человек! Ему говорят, что его невеста была организатором убийства его драгоценной мамочки, – он не верит. Говоришь ему, что все это чушь и никого его невеста не организовывала, а это ее просто оклеветали, – снова не верит. Как с таким общаться? Форменный Фома.

– Почему ту так думаешь? – спросила у меня Инка, сохранившая, в отличие от Леши, полное хладнокровие. – У тебя есть доказательства?

– Конечно, есть, – обиделась я. – Разве стала бы я очернять человека, если бы не имела доказательств? Она сказала, что убийца был в серой куртке и вязаной шапочке, а на самом деле он был в черной куртке и вместо шапочки – с косынкой на голове. Я сама виновата, в милиции я сказала про серую куртку. Что вы хотите, у меня был шок, и я плохо соображала, что говорю. А потом уж я не стала менять показания, потому что майор мне и так не верил, а если бы я еще и в показаниях стала путаться, он бы меня вообще послал куда подальше.

– А сейчас ты не путаешь? – недоверчиво уставились на меня Леша с Инкой.

Лешу я еще могла понять, у него решался вопрос жизни и смерти, причем его собственных. А чего Инка-то забеспокоилась?

– Не путаю, – торжественно заверила я их обоих. – Люба, должно быть, услышала от моей тетки описание преступника, который палил по мне. А я уж не стала в милиции одни приметы называть, а своим родственникам только из-за того, что они – мои родственники, говорить другое. К тому же я тогда подумала, что куртка – такой пустяк, что не стоит и возвращаться к нему. В любом случае ни один нормальный убийца не останется в той же одежде, в которой его засекли, а при первой же возможности переоденется. Хотя бы для собственного успокоения. Поэтому когда Люба начала говорить про серую куртку, то я поняла: она Яна в тот вечер в глаза не видела, а всю эту историю придумала специально для тебя, Леша. Только хотела бы я знать, зачем ей это понадобилось?

– Да, зачем? – жалобно прогнусавил Лешка.

– А затем, что она против тебя что-то имеет, – разъяснили мы ему, дурачку непонятливому. – Вспоминай, может быть, ты ей нахамил или еще как-нибудь настроение испортил?

– Я ее в жизни не видел, как я мог ее обидеть? – возразил Леша.

– Резонно, – заметила Инка. – А что твоя мама?

– Она про то, что у нее есть такая подруга или врагиня, что у вас, женщин, практически одно и то же, никогда не упоминала, – ответил Лешка, перестав всхлипывать. – Я про эту Любу впервые услышал только от твоей тети Зои.

Мы с Инкой обдумали его ответ, и Инка спросила:

– И к чему мы пришли? – Не дождавшись от нас ответа, она продолжила:

– У нас по-прежнему уйма подозреваемых, но у тех, у кого нет алиби на момент убийства, у них нет и веского мотива, а у кого есть мотив, у тех алиби в порядке. Как же нам быть? Версию о том, что одновременно были наняты сразу два киллера, я предлагаю отбросить, потому что люди замешаны все среднего достатка и даже странно, что хоть на одного-то они сумели собрать.

– Ты предполагаешь, что они действовали в складчину? – ужаснулась я, представив, как мои бабушка, мама и тетя наскребают из своих скромных заработков огромную сумму в долларах, которую затем передают такому недотепе, каким оказался Ян.

Трудно представить, что мои родственницы проявили бы такую расточительность и злопамятность. Я еще понимаю, если бы они подсыпали какого-нибудь не обязательно смертельно ядовитого порошочка в суп вредной Верке – такое было бы вполне в их духе. Но мысль о том, что они поручили расправу с Веркой совершенно постороннему человеку, а сами в это время веселились как ни в чем не бывало за праздничным столом, да еще забыли предупредить меня, чтобы я не совалась в садик, потому как там сидит нанятый ими киллер, – подобное у меня в голове никак не желало укладываться.

– Ничего такого я не предполагаю, – поспешила успокоить меня Инка, но я не очень-то ей поверила; она уже не раз демонстрировала, как много разных идей у нее возникает. – Просто я подумала, что надо бы предупредить майора, что Лешку навещала его новая подозреваемая.

Мы с радостью согласились переложить тяжесть выбора преступника на майора, и Инка тут же ему позвонила и рассказала про визит Любы, не забыв похвастать, что если бы не мы, то по явился бы еще один труп.

– Судя по тому, как майор выспрашивал про тебя и интересовался, почему ты соврала про куртку, он теперь тебя снова сильно подозревает, – сообщила мне Инка, повесив трубку. – И еще он спрашивал, где твой папа, Леша. Он с ним хочет поговорить, потому что, как он сказал, у него появились интересные сведения о том, кто работал в той клинике, где постоянно лечился твой папа.

– И кто? – хором воскликнули мы.