Шутки в сторону

— А ведь она права — все довольно просто. Когда вокруг начинают убивать пачками. Сиди и жди — кто следующий. В конце останется только убийца…

Никогда раньше я не видела Туполева в таком состоянии, и отчасти винила в этом себя. Статуэтка Ники, кавалерийский наскок, грудь колесом — все для того, чтобы произвести впечатление? Возможно, я себе жутко льстила, но слишком многое намекало на это. Назар разумный человек. Пусть он не балует себя осторожностью, но в том, что он умеет быть крайне осмотрительным, я убеждалась множество раз.

Безусловно, в Назаре Савельевиче не завелось привычки «семь раз отмерь, один раз отрежь», Туполев — Человек-Топор. Но чувство меры ему никогда не изменяло. И приходилось думать, что для недавнего кавалерийского демарша у Назара были какие-то труднообъяснимые причины. Личные.

— Я ведь, — продолжал Назар, — мужика на смерть пригласил. — И поднял на меня красные от бессонницы глаза. — Я был обязан обеспечить ему безопасность. Это мой дом, он был моим гостем. Пусть невольным, не дорогим, но гостем…

— Назар, — я опустилась на колени перед креслом, осторожно вынула из его руки бокал и поставила его на столик, — ты не должен себя так корить. Его убил не ты.

Туполев упрямо помотал головой:

— Я. Я пригласил его сюда. Он остался бы жив, не приехав в этот чертов отель…

— Неизвестно, — тихо возразила я. — Мы ничего не знаем о «шахматисте» и его намерениях. Может быть, мы только перенесли место казни в этот отель?

— Эх, Софья, — протяжно вздохнул Назар и грустно посмотрел мне в глаза.

У каждого мужчины, будь то президент или распоследний вокзальный бомж, случаются моменты, когда ему требуется рядом просто женщина. Внимательная, любящая и готовая принять на грудь усталую голову. Не бывает исключений. Не бывает мужчин всегда, на сто процентов остающихся президентами, банкирами или боксерами с расплющенными ушами. Где-то глубоко внутри каждого мужчины сидит маленький мальчик. Он почти не высовывается, он давно ушел и остался в розовом детстве. Но если надо — он возвращается. Хоть на мгновение. Все люди одинаково устроены и родом из детства. Вопрос только в том, как далеко этот мальчик унес с собой детские страхи…

Но это уже Фрейд.

А у меня Туполев. И его растерянный взгляд я приняла как награду. Он выбрал меня. Если бы это было не так, он ни за что, ни на мгновение не позволил бы себе стать слабым. Не показал бы растерянность и не смотрел сейчас на меня, как обычный смертный, а не Ковбой-Мальборо. Он слишком себя уважал. Не думаю, что его мама или… Ульяна в обозримом прошлом видели его таким — очеловеченным до судорог лица. Я не раз слышала от Ирины Яковлевны упрек в адрес сына: «Человек-Топор, неужели я его родила?!»

А Ульяна… Что ж, ее рядом не было.

Я взяла лицо Назара в свои ладони, установила прямо перед собой и спросила:

— Назар, ты мне веришь? Ты веришь, что я способна помочь?

Его губы куда-то поплыли, и я встряхнула любимую голову:

— Ты мне веришь?!

— Да.

— Тогда ни о чем не беспокойся. Прекращай пить и ложись спать. Мы с Антоном во всем разберемся.

— С Антоном? Ты? — усмехнулся Назар.

— Мы. — Это местоимение я произнесла тоном директора школы для трудных подростков. — Ложись в постель. Тут и дел-то на пару часов, ты даже выспаться не успеешь. — Голова в моих ладонях покачалась из стороны в сторону, и я пошла на обман. — Я уже почти все знаю, осталось только подтвердить… Сейчас мы уедем, ты ляжешь спать. Пожалуйста. И не пей больше, вечером тебе потребуется весь арсенал. Ведь ты у нас главный. Или как?

— Слушаюсь, мой генерал, — усмехнулся Туполев.

Пожалуй, мне удалось отвлечь его от тягостных мыслей. Назар, шатаясь, поднялся из кресла, я проследила, как он расстегивает рубашку и добирается до брюк, затем тихо вышла из номера. Вышла, оперлась спиной о дверь и перевела дух.

Кошмарная ситуация. Человек-Топор расклеился. Хорошо, что я и в самом деле знаю, в каком направлении двигаться дальше. Этой ночью, на грани сна, я уже делала разбор полетов, недоумевала по поводу действий Назара Савельевича и думала о том, как поступила бы сама, имей в распоряжении туполевский арсенал. Я человек трусоватый, невзирая на все подвиги. Я на кавалерийскую атаку не горазда, мне легче огородами, потихоньку, и чтобы со всех сторон прикрывали матерые профессионалы.

Испытывая несколько материнские чувства, находя в себе что-то от кошки, у которой обидели котенка, я бежала по коридорам до террасы и думала о том, что скажу моему оловянному взводу. Сказать надо было много, но быстро. Для того чтобы качественно взбаламутить нервы врага и выманить, заставить его показаться наружу, всегда требуется резерв времени. А его у нас практически не осталось. Скоро удержать всех этих людей на месте будет просто невозможно.