Шутки в сторону

Их направили к инспектору Селезневу, оказавшемуся на поверку молодым парнем с маленькими бегающими глазками, взгляд которых практически невозможно было уловить.

— Я вас слушаю, — сказал он тоном, в котором на самом деле улавливалось: «Как вы мне все надоели!»

Светлана это поняла, и у нее возникло предубеждение к инспектору Селезневу. Она слишком хорошо знала, что теперь оно останется с ней, по всей видимости, навсегда.

— У нас пропал ребенок, — произнесла с тоской Светлана.

Инспектор пожевал губами:

— Сколько лет ребенку?

— Шестнадцать лет… Девочка шестнадцати лет.

В первый раз он удостоил ее взглядом, на минуту задержав на ее лице свои бегающие буравчики:

— А вы кто ей будете?

Понятно: его смутил Светланин возраст, в соответствии с которым она никак не могла быть матерью шестнадцатилетней дочери.

— Я тетка, а это отец, — она кивнула в сторону индифферентно рассматривающего казенные стены кабинета Чернова. — Мать осталась дома на тот случай, если племянница вернется.

— Понятно, — вздохнул инспектор. — Когда это случилось, когда она пропала?

— Она не ночевала дома.

— Понятно, — повторил инспектор. — А раньше с ней такого не случалось?

— Нет, никогда. — Светлана уже начинала его тихо ненавидеть.

— Может, она осталась у какой-нибудь подруги или у родственников? — Он крутил карандаш в крупных, поросших рыжеватыми волосами пальцах.

— Нет, я не думаю…

— Вы не думаете или знаете? — перебил ее инспектор. — Вы это проверили?

— Видите ли… — начала Светлана.

Она хотела рассказать инспектору о Катьке. Если бы он ее знал, то никогда не подумал бы, будто она может вот так запросто остаться у подружки и не ночевать дома.

Но он опять ее перебил, и на этот раз его подвижные глазки задержались на ней подольше, словно в намерении пригвоздить к позорному столбу:

— Я вижу, что вы еще не предприняли никаких попыток, чтобы самим ее поискать, а идете к нам. Знаете, сколько у нас заявлений об исчезновениях людей и сколько из них ложных? Вот так же приходят и заявляют, мы начинаем бегать, а пропавший, оказывается, где-нибудь у тещи на блинах.

Светлана потихоньку закипала, она с удовольствием запустила бы в него чем-нибудь тяжелым, что оказалось бы у нее под рукой. На столе у инспектора ничего такого не наблюдалось. Стол был чист, покрыт стеклом, под которым лежали календарь и фотография самого инспектора Селезнева в милицейской форме — не иначе для Доски почета заготовил.

— Какие блины? — взъерепенилась Светлана. — Речь идет о ребенке, разве вы не поняли? Мы, конечно, будем ее искать, но ведь у вас больше возможностей, и чем раньше мы все вместе за это возьмемся, тем больше шансов ее найти.

— Я все понял, уважаемая, но вы нас тоже поймите, у нас работы невпроворот, людей не хватает, а нас то и дело отвлекают по пустякам. Посудите сами: вы даже ее подружек не опросили… В больницах были? Может, несчастный случай?

«Типун тебе на язык», — подумала Светлана.

— Этой ночью, между прочим, произошло несколько ДТП, — продолжал инспектор Селезнев свою «оптимистическую» речь. — Кстати, она у вас из благополучных?

— Разумеется, — наконец выступил законный папочка.

Инспектор одарил Игоря Чернова молниеносным взглядом, мгновенно оценив, что уж с этим долго возиться не придется.

— Все так говорят. Начинаешь проверять, оказывается, отпрыск давно числится на учете в отделе по предупреждению правонарушений несовершеннолетних.

— Да уж, с учетом у вас здесь дело обстоит отлично, насчет этого мы в курсе, — со злостью произнесла Светлана. — Лучше скажите, вы примете заявление или нет?

Невооруженным глазом было видно, что лишнее заявление, грозящее «висяком», ему ни к чему, а потому он даже пропустил мимо ушей вызывающую реплику Светланы.

— Заявление написать вы успеете. На вашем месте я бы лучше первым делом пошел в школу — девочка ведь училась в школе? — опросил подружек.

«Чтобы ты поскорее оказался на нашем месте!» — мысленно пожелала ему Светлана. Она хотела было совершить новый наскок на этого самодовольного типа, но тут Игорь осторожно взял ее за локоток:

— Послушай, а вдруг она уже вернулась, мало ли… Давай позвоним Ольге, она ведь с нами связаться не может.

Позвонили. Ольга схватила трубку сразу же и задышала в трубку, как марафонец, только что закончивший дистанцию. Можно было уже ни о чем не спрашивать, и так ясно: Катя домой не вернулась. Светлана на всякий случай спросила и немедленно получила отрицательный ответ, произнесенный сквозь слезы.

— А что в милиции? — справилась Ольга.

Светлана пробормотала нечто неопределенное — сказать было нечего. А еще добавила, что сама отправится в школу, Чернов же поедет по больницам, пусть тоже что-нибудь делает. Ольге же велела тщательно пересмотреть Катины вещи. Не то чтобы после разговора с инспектором у нее закрались какие-то сомнения относительно племянницы, просто она хорошо представляла образ жизни сестры в последние годы и понимала, что той почти ничего не известно об увлечениях, друзьях и интересах собственной дочери. «Хорошая девочка» — это, конечно, характеристика, но далеко не полная.

* * *