Шутник и Фейри

Я сделала шаг назад и достала из кармана штанов складной ножичек, на вид совсем безобидный… если не знать, что именно он был моим основным орудием, когда я состояла в Гильдии Убийц.

– Я от Хытя, – может, надо было с этих слов начинать?

Молчание оставалось единственным ответом.

А вот предвкушение стало совсем уж откровенным.

Мне стало как-то тревожно.

Может, я зря с собой Эля не взяла?

К.

Касси резко просыпается и довольно долго смотрит в потолок, пытаясь понять, что же именно его разбудило. Артих все еще поет, да и с улицы доносятся отголоски тоскливых песен иных оборотней, но пробуждение было внезапным, будто его, Касси, кто-то сильно толкнул.

Лиззи рядом нет, но в комнате темно, из чего Касси делает вывод, что она куда-то ушла. Она делает так не в первый раз, поэтому он не волнуется. Он садится на постели и застывает, пытаясь найти причину своего пробуждения. Он чувствует себя выспавшимся до кончиков пальцев, разум чист, словно отполированное стекло, он готов к началу нового дня, но темное небо за окном говорит о том, что он проспал не более часа.

Необъяснимое чувство тревоги охватывает его, ему кажется, что он что-то забыл, потерял, что-то очень важное, без чего он умрет, задохнется, перестанет существовать…

Несмотря на духоту летней ночи его бьет сильнейший озноб.

В эфире все спокойно: первым делом он проверяет междумирье, но не находит там ничего странного. Ни одной скрытой сущности. Соседей снизу нет дома, и лишь Артих наверху тоскует по Луне.

Чувство тревоги нарастает, и Касси понимает, что оно связано с Лиз. Что тут говорить: почти все, что он делает, чувствует и ощущает связанно именно с ней, нравится ему это или нет.

Интересно, что она бы сказала если бы узнала, что он чувствует ее на расстоянии?

Касси быстро одевается и открывает окно каморки настежь.

– И во-о-о-от оди-и-и-ин я остаю-у-у-усь, моя Луна-а-а-а-ааа!

Касси приходит в голову, что Артих нашел лучшее время для того, чтобы пропеть эти строки. Потому что он прав. В доме остается он один.

На улице шумно, как может быть шумно только в Городе Тысячи Рас и только в полнолуние. Раз в месяц Касси допускает в свой разум кощунственную мысль о том, что в Даронийском лесу было не так уж и плохо. Не так шумно, как здесь, в этом прибежище странных существ, которых только может породить подлунный мир. И не только он. Взять хотя бы Лиз.

Искать напарницу в междумирье смысла нет: Лиззи сваливается в эфир только для того, чтобы пожирать его уныние и обновлять метку, которая скрывает его от зова королевы. Но искать ее на улице так же бессмысленно. Поэтому Касси делает то единственное, что ему кажется правильным.

Он протискивается сквозь оконный проем и взлетает.

С высоты птичьего полета Город кажется еще более красивым… и еще более безобразным. Касси не может чувствовать запах нечистот, пота и смрадного дыхания пьяных в хлам оборотней, которые сегодня решили не обращаться, а залить лунную тоску вином и горланить песни до самого рассвета. Он не может слышать стонов раненых, коих после сегодняшней ночи будет целая толпа: элуантропы и ликантропы, будучи привязаны к одной и той же фазе Луны, обращаясь, становятся яростными противниками, забывая о том, что в остальное время они прекрасно уживаются друг с другом.

Касси ловит себя на мысли, что правителю Города Тысячи Рас, господину Хоррорэро Эртовано, стоит запретить обращение в принципе.

Пусть уж лучше поют…

Но вскоре эти мысли уходят, и остается лишь одна: Лиз. Она где-то здесь, где-то недалеко.

Она в беде.

Л.

Сначала я подумала, что меня кто-то укусил, потому что левую икру пронзила резкая боль, будто в нее впились чьи-то острые зубы. Слепо взмахнув ножом, я отступила, решив, что такие приключения в одиночку мне не нужны. Что бы не пряталось в переулке, я совершенно не хотела стать его обедом. Но добраться до освещенной улицы мне не дали: новый приступ боли – теперь уже у основания шеи – заставил сначала упасть на колени, а затем и лицом в… кровь. Лужа была небольшой, и именно поэтому я не вляпалась в нее по пути сюда. Отпрянув, я вытерла пахнущую ржавчиной жидкость с лица и схватилась за шею, будучи уверена, что истекаю кровью сама. Но нет. Крови не было.

В переулке все еще было пусто, но больше это меня обмануть не могло: чудище пряталось в эфире. А то, что оно смогло нанести мне раны в подлунном, говорило о том, что существо умеет мерцать.

Мерцать умеют только демоны.

Превозмогая боль, я поползла туда, где был свет. Почему-то я была абсолютно уверена, что стоит мне покинуть злосчастный переулок, и неизвестный оставит меня в покое. Вот только отпускать меня никто не собирался. До освещенного участка оставался жалкий десяток метров, когда новая боль пронзила меня чуть пониже спины.

Замечательно! И на чем мне теперь сидеть?

Я взвыла от обиды и уже собралась провалиться в эфир, чтобы накостылять неизвестному существу по шее уже в виде Шутника, как меня подхватили чьи-то руки, и я ощутила, что лечу.

– Вот зачем без меня пошла, а? – услышала я голос Эля.