Шуттовская рота

— А что касается того, как говорить с Бренди, если вы не возражаете против непрошенного совета, то я просто посоветовал бы вам прежде всего не вести с ней беседу в форме явной конфронтации. О, я понимаю, вы будете нервничать, но попробуйте сделать это как бы кстати, в форме случайного, даже небрежного разговора. Думая, в этом случае ей не покажется, что ее привычки были предметом нашего обсуждения. Чем меньше мы будем приказывать и угрожать, тем легче нам будет управлять этой ротой.

— Я попытаюсь, капитан.

— Хорошо. — Командир коротко кивнул. — На эту тему мы поговорили более чем достаточно. Итак, прежде чем я прервал вас, вы начали говорить что-то о легионерах, с которыми у вас наиболее затруднительное положение?

— Верно, — сказала Рембрант, снова роясь в своих заметках. — Один из тех, кого я имела в виду, это Роза.

— Роза? — фыркнул Армстронг. — Вы имеете в виду Вялую Фиалку?

— Да, так ее называют другие легионеры, — согласилась Рембрант.

Шутт нахмурился.

— Что-то я не помню такую.

— Ничего удивительного, — заметила Рембрант. — Но если поднатужитесь, может быть, и припомните. Роза, или Вялая Фиалка — самая застенчивая натура из всех, кого мне доводилось встречать. С ней совершенно невозможно поддерживать беседу. Все, что она при этом делает, это бормочет что-то себе под нос и смотрит в сторону.

— Я уже давно отказался от попыток разговаривать с ней, — вступил в разговор Армстронг, — и, по моим наблюдениям, к тому же пришел почти каждый в нашей роте. Она, конечно, приятная женщина, к которой сразу начинают проявлять интерес окружающие ее молодые люди, с естественным желанием узнать ее поближе, но они тут же начинают ощущать себя этакими Джеками Потрошителями.

— То же самое и с женщинами, — сказала Рембрант. Каждой, кто заговаривает с ней, кажется, что она заставляет Розу нервничать. Черт возьми, иногда кажется, что гораздо проще иметь дело с теми, кто вообще не люди. По крайней мере, они всегда готовы к общению.

— Интересно, — задумчиво пробормотал командир. — Я попытаюсь сам поговорить с ней.

Армстронг изобразил на лице сочувствие.

— Удачи вам, капитан. Если вы сможете выдавить из нее с полдюжины слов, это будет гораздо больше, чем она сказала за все время своего пребывания здесь.

— К слову, о нечеловеческих существах, — сказал Шутт. — Я хотел бы услышать ваше общее мнение по поводу того, можно ли разъединить двух синфинов, когда мы будем делить роту на пары. Я понимаю, как тяжело людям взаимодействовать с подобными созданиями. Если же мы объединим их по двое, то это будет для них лишним доказательством того, как людям трудно с ними общаться. Единственная проблема здесь — то, что я не знаю, как они сами будут реагировать, если их разъединят. Что вы думаете на этот счет?

— Думаю, что об этом вам беспокоиться не следует, капитан. — Сказав эти слова, Армстронг усмехнулся, подмигивая Рембрант. — Как ты думаешь, Ремми?

— Да, — ответила его напарница, насмешливо растягивая слова, — я не вижу здесь никакой проблемы.

Командир переводил взгляд с одного на другого.

— Мне кажется, что я упустил во всем этом какую-то скрытую шутку.

— Правда заключается в том, капитан, — пояснила Рембрант, — что эти двое друг с другом не очень-то ладят.

— Не ладят?

— Дело в том, сэр, — сказал Армстронг, — что тот мир, где они жили, полон самых настоящих классовых предрассудков. Они оба покинули его, чтобы избавиться от ненавистного окружения.

— Их имена говорят сами за себя, — продолжила Рембрант. — Один из них, Спартак, выходец из низших классов, в то время как Луи, как я уверена, это от Луи XIV, происходит из аристократии. Оба вступили в Легион в расчете на то, что никогда не будут иметь дела с представителями «ненавистного» другого класса, и можете себе представить, как они были обрадованы, когда получили назначение в эту роту.

— Понятно. А как их взаимная неприязнь отражается на их службе?

— На самом деле они достаточно цивилизованы в этом отношении, — пояснила Рембрант. — Во всяком случае, не похоже, чтобы они проявляли по отношению друг к другу неистовую ярость — они просто избегают друг друга, когда это возможно, а если этого сделать не удается, то просто обмениваются пристальными взглядами или негромко ворчат. По крайней мере, мне кажется, что они поступают именно таким образом. По их глазам-стебелькам и трансляторам, которыми они пользуются для разговора с окружающими, судить очень трудно.

— Но суть их отношений такова, капитан, что, мне кажется, они не будут возражать, если им дадут других напарников, — закончил Армстронг и усмехнулся.

— Достаточно откровенно. — Шутт поставил галочку в своем списке. — Хорошо. Кто следующий?

* * *

Атмосфера встречи стала значительно более непринужденной, когда командир наконец объявил о ее окончании. Все три офицера валились от усталости и обнаруживали склонность к неудержимому хихиканью при самой глупейшей шутке.

Шутт остался доволен результатами. Затянувшаяся беседа значительно сблизила офицеров, в то время как могла бы с такой же легкостью заставить и вцепиться друг другу в глотки.