Швед

– Оу. Как удобно, – бормочет она.

– Сейчас перенесу тебя в гостевую спальню. Как только тут уберут, если ещё спать не будешь, перенесу обратно. Хорошо?

– Хорошо.

Обнимаю её и беру на руки.

Мне хочется сейчас одного – трогать её, исследовать мягкое стройное тело и сделать то, что представил в тот самый момент, как её очаровательная попка и киска оказались перед моим лицом.

Я чёртов развратный ублюдок.

* * *

РЖАВЫЙ

«Почему меня избили? Зачем? За что? И когда всё это кончится?» – думал я, глядя на маячившиеся перед моими глазами тени. Сознание мутилось, и память давала сбои. В какой-то миг я потерял счёт времени и забыл, что случилось, за что меня избили…

Кто-то склонился надо мной.

– Мы сохранили тебе жизнь, Ржавый. Цени это.

И я вспоминаю.

Это Данте. Шестёрка Шведа. Урод!

– За нашу щедрость, ты становишься нашим должником. Должником Шведа, – шипит в моё разбитое лицо проклятый ублюдок Данте. Он хлопнул меня щеке и отошёл.

С моих окровавленных и распухших губ срывается скулёж. Я участвовал в драках, бывало, что меня избивали и ломали кости, но никогда в жизни я не испытывал подобной дикой боли.

Боль в избитом теле становится всё мучительнее. Сознание то меркнет, то вновь возвращается, в глазах прыгают красные круги.

А всё из-за сучки Янки. Тварь, тварь, тварь!

Потом меня подхватывают руки мудаков, что избили меня до полусмерти и волокут точно мешок дерьма к тачке.

Забрасывают в багажник, и я снова стону от вспышек боли. Сломанные рёбра, отбитые органы, порванные мышцы и сухожилия, словно сирены воют от причинённых им страданий.

Меня куда-то везут. Сколько проходит времени – не знаю. В какой-то миг отключаюсь и пробуждаюсь, когда тачка резко тормозит и моё тело ударяется о твёрдую стену машины.

Снова вспышка боли и с губ срывается хриплый крик, но обрывается из-за кровавой пены.

Багажник открывается, и меня вытаскивают наружу, бросают себе под ноги, и я сжимаюсь, плотно как могу, закрываю опухшие глаза, но меня никто не пинает, не крошит мои несчастные рёбра.

И снова ненавистный голос говорит:

– Повторяю, Ржавый – цени нашу щедрость. Попытаешься хоть что-то сделать девчонке: сам или через третьих лиц… Лично выпотрошу и скормлю псам.

В мою сломанную руку и отшибленную ладонь вкладывают телефон.

– Вызовешь себе помощь.

Смешок и здоровый мудак басит:

– Позвонишь ментам – менты тебе добавят увечий.

– Не позвонит, – хмыкает Данте. – Ржавый замаран по уши. Его примут как родного за нехорошие делишки, верно говорю?

Мне хочется орать, хочется вцепиться зубами в глотки этих мразей и выдрать им горло, хочется видеть, как из их глаз будет уходить жизнь.

Никогда я не испытывал столь жгучей ненависти. Ненавижу.

НЕНАВИЖУ!

Данте, эти два мудилы – Стас и Егор. Швед. И конечно, Янка.

Я запомнил.

Я отомщу.

Должник, значит?

Роман Ржавый долги всегда возвращает.

Когда на пустыре я остаюсь один, и рассвет окрашивает небо кровью, не с первого раза, может, с десятого или сотого набираю номер нужного мне человека.

Гудки идут слишком долго, и я готов разрыдаться, но вдруг, слышу в трубке сонный голос.

– Ржавый, какого х…я звонишь не в урочное время?

– Арман… – хриплю в трубку. – Помоги…

– Рома? Ты где? – меняется голос моего покупателя.

– Не знаю… Отследи звонок… – выдавливаю с трудом и добавляю: – И я нашёл твою покупку. Янка… Она у Шведа…

– Ни х…я себе! – бешено рычит Арман. – Ты подставить меня решил, уёбок?!

– Нет… Я не… не знал… Помоги… Расскажу всё…

– Помогу, Ржавый. Посмотрю геолокацию и отправлю за тобой парней. Но ты не только мне всё расскажешь, в какое дерьмо влез и меня потащил, ты ещё бабки мне вернёшь, что я дал тебе за девку. Если она у Шведа, то уже ни х…я ни целка!

– Просто… помоги…

Глава 7

ЯНА

Оставшись одна, забираюсь под тёплое одеяло и гляжу в одну точку, не в состоянии больше двинуться с места.

Я стараюсь заставить свои лёгкие вдохнуть хоть немного воздуха, но мою грудь стянуло, словно стальным обручем, и я не могу дышать.

Мои глаза наполняются слезами, они стекают по моему лицу. Беззвучно плачу и чувствую себя конченной дурой.

Швед, наверное, думает про меня, что я – шлюха. Разыграла перед ним сцену. Ведь всё выглядит именно так.

Но я, правда, не специально. Глупая, случайная ошибка.

И если честно, то я заплатила за эту ошибку. Кровью. Сама виновата, что не удержала чёртову банку. И какого хера я вообще полезла за ней? Сто лет не пользовалась кремами и ещё столько же обошлась бы без них.

Касаюсь руками горячего пылающего от стыда лица. Мне было очень стыдно стоять, выпятив зад прямо перед лицом Шведа, пока он обрабатывал и зашивал мою рану.

Мне бы посмеяться над этой неловкой ситуацией, но не выходит. Да и Швед вряд ли посмеётся. Теперь точно выставит… Хотя нет… Он же сказал, что будет обрабатывать мою рану ежедневно.

Чёрт. Мне так стыдно.

Закрываю лицо руками и глухо стону, мысленно матеря себя, на чём свет стоит.

За мыслями о щекотливой ситуации, отвлекаюсь от боли в руках и под ягодицей. Ладони болят слабо, можно сказать, даже не болят.

А вот зашитая рана дёргается и реально сильно болит. Но я терплю и даже умудряюсь заснуть.