Швед

Халат словно мантия волочится за мной по полу. Рукава я закатала, но они всё равно норовят сползти и скрыть мои руки.

– Чёрт.

Было совсем неудобно. Если бы просто зарыться в этот чудный халат и сидеть не двигаться, то куда ни шло, а вот завтракать…

– Блин… – вздыхаю грустно.

Чешу макушку и надеваю чёрную футболку.

Она мне до колен.

Смотрю на себя в зеркало и кривлюсь. Коленки из-под футболки выглядывают острые и смешные. Ноги как спички. На голове воронье гнездо. Лицо осунувшееся. Под глазами тёмные круги.

Красотка, м-да. Краше в гроб кладут.

Показываю отражению язык и осторожно, чтобы не нарушить швы на ране, ковыляю на кухню.

Швед уже полностью сервировал стол.

– Вы не против, что я выбрала чёрную футболку? – спрашиваю на всякий случай.

Мужчина поднимает на меня взгляд и вдруг, застывает с ножом в руках. А на острие ножа сползает кусок сливочного масла.

Удивившись его реакции и немного засмущавшись, я наблюдаю за выражением его лица, пытаясь понять и расшифровать, что означает этот застывший взгляд.

Видимо, при свете дня, Швед увидел меня «во всей красе» – нескладную и страшненькую.

Да уж, не быть мне роковой красавицей.

Швед, тем временем, казалось, целую вечность смотрит на меня.

Мне стало совсем некомфортно, и я спросила:

– Э-э-э… Я могу переодеться… Если эта футболка – табу и…

Его пронизывающий изучающий меня взгляд дрогнул, и он опустил нож с потаившим маслом и мотнул головой.

– Нет, всё хорошо. Садись за стол.

И опять голос странный. Словно он злится.

Бли-и-ин. Я явно делаю что-то не так.

Умопомрачительные запахи не дают мне мучиться от этой загадки и я сажусь за стол. Немного шиплю, потому что швы натягиваются.

– Несколько дней будет болеть, – говорит Швед, понимая причину моей скривившейся моськи.

Мне он налил полную чашку горячего чая. Себе – чёрный кофе.

От обилия еды на завтрак сглатываю и не знаю, за что схватится в первую очередь.

Швед вкладывает мне в руку бутерброд с маслом и сыром и повелительно произносит:

– Ешь, Яна.

* * *

ЯНА

Новая одежда мне понравилась. Чёрные джинсы, бежевый свитер и ботинки на низком каблуке сидели на мне идеально.

Чёрт возьми! На мне никогда одежда так круто не сидела, как сейчас!

А бельё?

Простое, но комфортное, его даже не чувствуешь на теле и никаких швов, что удивительно. Ещё Швед позаботился и о верхней одежде – цвета горчицы кожаная куртка, пожарного цвета шарф, шапка и чёрные перчатки.

Никогда я не выглядела вот так роскошно, как сейчас. И я не могла оторвать взгляда от своего отражения в зеркале. Там отражалась какая-то другая девушка. Уставшая, худая, но всё равно словно из другой жизни – сытой и благополучной. Да и во взгляде появилась жизнь, заблестели глаза лучиками надежды. Уж точно не Янка Майская из детдома смотрела на меня из зеркала.

– Идём, Яна, – понятливо улыбаясь, позвал меня Швед.

Кивнула и, улыбнувшись смущённо, отправилась за ним.

Свой рюкзак взяла с собой. У меня там документы и дорогие сердцу мелочи были. И плевать, что он не сочетается с новым образом.

На это мужчина ничего не сказал. И хорошо.

Мы сели в машину и выехали с парковки.

Богатые районы города днём выглядели по-другому.

Если ночью – это была тайна, шёпот, обещающий соблазны, далёкая мечта, то сейчас, при свете дня – это был просто роскошный город, по улицам которого прогуливались влюблённые парочки; смеясь, бежали подростки; что-то бурно обсуждая, из кофейни выходили подруги. Все выглядели довольными и счастливыми. У всех были семьи. Была и работа, учёба, молодые люди, любимое хобби, развлечения, подруги, друзья, мечты и планы на будущее. У них была настоящая жизнь, о которой я всегда мечтала.

Вздохнула и вдруг, Швед спросил:

– Куда ты хотела пойти учиться? У тебя были уже мысли на счёт будущей профессии?

Покусала нижнюю губу и пробормотала:

– Я хотела пойти в престижный университет, но на какой факультет – не думала. Куда возьмут, в общем… По профессии… Ну-у-у… чтоб зарплата была нормальная…

Опять мои слова прозвучали жалко.

Швед ничего не сказал на эти мои блеяния, а снова поинтересовался:

– Училась ты как? Какие предметы тебе давались легче остальных? Что ты любила больше?

Простые вопросы, на которые обычная девчонка с удовольствием бы ответила, начав подробно рассказывать о своих любимых уроках и достижениях.

Я покраснела как помидор и, вздохнув, призналась:

– Я очень плохо училась. Мне поставили в аттестате по всем предметам одни тройки чисто из гуманности и нежелания оставлять меня на второй год.

Швед усмехнулся и, покосившись на меня, произнёс:

– Значит, ты – чистый лист.

Пожала плечами.

Мне кажется, я не чистый лист, а испачканный, измятый и рваный клочок бумаги.

– А чем ты занималась тогда? – снова поинтересовался мужчина.

Заёрзала на сиденье от неудобного вопроса. Признаваться было откровенно стыдно, что мы с ребятами сбегали с уроков и курили в парках, пили дешёвое пиво и просто занимались всякой фигнёй, как например, посещение заброшенок, с крыш, которых улетало немало таких же идиоток, как я.

– Ничем полезным для себя не занималась. Пинала балду с такими же балбесами как я сама.