Шведская сказка

Ночевал Алексей Иванович у Сафонова. Долго сидели со стариком. Сперва снова Петьку на руках убаюкивал Веселовский. А тот и рад ласке. Спал себе мирно. После, как на лавку укладывать стали, ручонки расцеплять не хотел. Расплакался даже сильно. Но сон сморил. Успокоился, лишь всхлипывал еще долго. Так и сидели два маеора. Сафонов все бои да походы вспоминал, Веселовского расспрашивал про последнюю войну шведскую. Тот отвечал рассеянно, о своем думал, на Петьку сопящего посматривал. Все спросить Сафонова хотел, да не решался сразу. Наконец, не вытерпел, выдал сокровенное:

- Вот что, Андрей Дмитриевич, просьбу к тебе одну имею.

- Говори, говори, все для тебя, соколик, исполню. – Взволнованно старик посмотрел на маеора. Искренне услужить хотелось.

- Жена у меня с дочкой Машенькой… - нерешительно начал Веселовский, - далеко от меня живут. В Швеции.

- Эх, ты горемычный. – Подивился искренне Сафонов, - и что так вдруг?

- Да жену свою я там встретил, покуда год почти стояли, с генералом Кейтом. После войны в Риге жили, а как нас на Украину отправили, службу кордонную, да полицейскую нести, не смог я их с собой взять. Побоялся. Жизнь-то наша кочевая. Я и так, жену первую-то потерял. На линии Оренбургской служили вместе, еще до войны шведской, а там башкирцы бунтовали, вот и нашла ее стрела проклятая басурманская.

Сафонов лишь головой качал изумленный. Слушал внимательно, не перебивал.

- Отправил я их, к родителям. В Швецию. От греха подале. А сердце-то истосковалось.

- Да-а, соколик, досталось же на твою долю… - лишь молвить смог маеор отставной.

- Позволь, Андрей Дмитриевич, Петьку мне с собой взять. А? – с мольбой в глаза посмотрел Веселовский. – Все едино сирота он. А я заместо отца ему буду. А коли война случиться, так сразу к матушке, в Хийтолу отправлю. Старушке то ж радость. Внучку-то и не видела, да и увидит ли, а тут внук будет. Что скажешь, Андрей Дмитриевич?

Старик восхищенно смотрел на Веселовского. Даже головой седой закрутил от удовольствия. Молвил, наконец:

- Ну ты меня старика и порадовал. Счастье-то мальчонке привалило. Сиротства избежать. Я-то старый, сколь еще протяну. Ну год, ну два, а там и на погост, к Аннушке своей. А ты человек сразу видно добрый, Алексей Иванович, не обидишь сироту, знаю. И Петька-то к тебе вишь, как тянется. Я-то сразу заприметил. Бери, бери, мальчонку, дорогой ты мой. Дай-ка расцелую тебя. – Обнялись, старик даже прослезился. – Не сомневайся, бумаги, какие надо, справлю самолично. Эк, счастье-то какое, судьбу сиротскую устроили.

Так и попал Петька в полк драгунский. И всем радость токмо от этого. Со всех рот драгуны повадились ходить, мальчонку проведать. Каждый гостинец норовил принести. Денщик маеровский грозно всех выпроваживал, он-то главной нянькой был. А Веселовский души не чаял в Петьке. Как вечер свободный выпадет, с ним возился. А мальчонка рос смышленый, говорить научился быстро, и текла его жизнь среди будней военных. Фамилию ему по отцу приемному справили – Веселов, а отчество и подавно – Алексеевич. С дворянством сложнее, но и тут, Веселовский не унывал, головку вихрастую поглаживал, приговаривал:

- Ничего, ничего, не крепостной, а вольный человечек, вырастешь, на службу государеву определим, а там и чин офицерский во дворянство выведет.

В 1756 году войну объявили с Пруссией. Но полки драгунские лишь к осени следующего года в поход собрались. Выхлопотал Веселовский у командира полка подорожную, да и отправил пятилетнего мальчугана с денщиком верным к матушке, в Хийтолу.

Глава 5. Солдатское детство.

Не делай ничего без цели и причины.

Марк Аврелий.

- Тебе, Курт, уже шестнадцать. – напутствовал барон фон Стединк, глядя на сына поблекшими голубыми глазами. – Пора начинать делать настоящую карьеру. Для этого ты отправишься в Стокгольм.

Молодой фенрик стоял навытяжку и внимательно слушал отца. Кристофер Адам тяжело, по-стариковски кряхтя и сутулясь, поднялся из-за стола и, прихрамывая, подошел к окну. Помолчал, разглядывая унылый осенний пейзаж. Холодный ветер срывал с деревьев последнюю листву. Затем продолжил, оставаясь стоять спиной к сыну:

- Ты отлично проявил себя при обороне Штральзунда, но… в нынешнее время офицеру недостаточно быть только храбрым. Нужны покровители и деньги. Прежде всего, деньги. Имения фон Стединков разорены войной, пруссаки безжалостно прошлись по нашим владениям и посевам, в отместку за мой отказ служить в их армии.

Курт согласно кивнул, рассматривая потертый на спине камзол отца. Семья переживала не лучшие времена. Бедность так и лезла на глаза изо всех щелей их родового имения. Питались скудно, экономя на всем. Отцовские мундиры давно уже перешили и подогнали под фигуры сыновей. Сам барон довольствовался старым, не раз штопаным камзолом. Убогость существования согнула некогда стройную фигуру отца. Сутулиться стал барон. При ходьбе прихрамывал, оттого по улице ходил с тростью.