Шведская сказка

Вдруг глаза короля прояснились. Его взгляд остановился на Шредерхейме. Густав виновато улыбнулся и четко произнес:

- Все, мой друг. Acta est fabula. Пьеса сыграна. – И испустил дух.

Герцог Карл действовал решительно и быстро. Верховный судья королевства Вахтмейстер на первом же заседании опекунского совета заявил, что дополнение, подписанное королем Густавом на последних минутах жизни, не имеет юридической силы:

- По законам нашего королевства сию бумагу должны были скрепить своими подписями два свидетеля. А мы видим лишь подпись нашего покойного короля и его секретаря. Таким образом, в законную силу вступают подписанное ранее завещание, по которому единоличным регентом королевства определен его высочество герцог Карл Зюдерманландский.

Губы младшего брата покойного короля тронула чуть заметная презрительная насмешка.

Всех приверженцев короля – «густавианцев» отстранили. Их преследовали. Многим пришлось бежать. Убийцу Густава схватили очень быстро, и также быстро обезглавили . Без лишних разговоров. Более никого не разыскивали.

Внешняя политика Швеции перешла в руки Густава Адольфа Рейтерхольма, бывшего камергера королевы Софии Магдалены, сосланного покойным королем в Рим. С герцогом их связывало тайное общество вольных каменщиков. Эти двое и стали править Швецией. Но сочетание было неудачным. Герцог Карл был амбициозен, но слаб, ленив и податлив. Рейтерхольм – трудолюбив, но очень стремился к власти. Отношения с соседями опять обострились.

Таков финал, читатель, шведской пьесы. Законы жанра соблюдены. Интрига закончилась смертью того, кто ее начал. Ее главный герой, он же автор, погиб от руки подосланного убийцы. «Весь мир стал подмостками сцены!» - любил говорит Густав III. Шекспир был бы доволен. Но вернемся в начало. За пятьдесят лет до этого. Занавес!

Глава 1. А между тем в провинциях российских…

Ни один день не проходит без чего-либо.

Тит Ливий - римский историк

Неспокойно было в провинциях российских. Людей лихих развелось без счета. Много беглых приходило из заграницы. В шайки сбивались. Разбоем да грабежом промышляли. С добычей обратно за рубеж уходили. То одно дело.

А были разбои и особого рода. Рыльский помещик Поповкин сам собрал партию разбойную из крестьян своих, да беспаспортных разных с беглыми рекрутами вкупе, пришел к соседу своему помещику Нестерову в село Глиницы, пограбил, пожег, двоих убил до смерти.

Брянского помещика Ивана Зиновьева люди на Большой Смоленской дороге разбоем промышляли. Купца Григория Кольцова пограбили, к хозяину в усадьбу приволокли. На цепь посадили, били сильно.

В Белгородской губернии прапорщик отставной Сабельников содержал пристань разбойную, людей лихих отряжал на воровские дела, долю имел свою от промысла ихнего, порой и сам не гнушался поучаствовать.

Особы женского пола также не смущались ремеслом разбойным промышлять. Помещица новгородская девица Катерина Дирина вместе с братом своим гардемарином Морской Академии Ильей да с родственниками - Агафьей, Ефимом и Тимофеем, взяв дворовых своих и крестьян числом до пятидесяти, разорили дотла деревню Кукино, помещика Ивана Мусина-Пушкина. При том драку учинили, крестьян побили, а некоторых и до смерти.