Шведская сказка

Так и провалялось письмо от Матвеева еще несколько месяцев. Покуда тот же асессор коллежский из военной канцелярии не обнаружил его под стопкой бумаг запыленных.

- Ух ты, - сам удивился, - запамятовали совсем! Не прогневался бы потом Суворов. У самого сиятельного князя Потемкина он в чести ныне, да и аншефом пожалован. – И в почту курьерскую засунул тихохонько, что в Екатеринославскую армию отправлялась.

Так уж сошлось, что получил Александр Васильевич все три письма в один день. Одно от Ефима Матвеева из Ундины, другое от полковника отставного Веселовского из Хийтолы, а третье от некоего майора Кузьмина из крепости Нейшлотской. Задумался генерал:

- Веселовский… Веселовский… - вспоминал, весь сморщившись, - А! – аж стукнул себя по лбу, - вот, совсем старым стал! То ж отец Петра моего Веселова! Ну-ка, ну-ка, что там пишет ветеран, - распечатал, в чтение погрузился. По мере того, как углублялся в текст, мрачнел генерал-аншеф. Под конец темнее тучи стал, хохолок седой, вечно торчащий теребил нервно. Еще раз перечел. Встал, заходил по мазанке из угла в угол. Прошка Дубасов заглянул было в дверь, но Суворов зыркнул на него глазом – исчез. Дверь притворил тихохонько:

- Видать вести плохие получил, Лександра Васильевич! – про себя прошептал.

Суворов походил, походил, да вновь за стол уселся.

- И как сие возможно! – возмущенно головой покачал. – Рабство завели у себя в полку. И какой-то полк? – снова вчитался в письмо от Веселовского. – Ага, Стародубовский карибинерный… Понятно. А что комендант Нейшлотский мне пишет… - Письмо от Кузьмина взял, сургуч взломал, бумагу распрямил, к огню поближе поднес. Видно чтоб получше было. Прочитал быстро, покивал уже успокоено, отложил и задумался. Вслух рассуждал:

- Ну и молодец, майор этот. Видать, истинный слуга государев, что распорядился разумно. Эх, Петька, Петька… угораздило ж на мздоимца этакого попасть. А ведь убили б, коль неловок оказался, убили б, стервецы. И кого? Офицера наисправнейшего русского. Вернейшего слугу отечества и престола нашего. Молодец, молодец майор этот Кузьмин. Пущай, покудова в тайной, но в службе пребывает Петька. Едино пользу своей матушке России приносит. А я… - замолчал на мгновение, опять за свой хохолок схватился, - а я … к светлейшему. Тут же. Без промедления! Прошка! – крикнул зычно.

- Тут я! – денщик вынырнул.

- Вот, что Прошенька. Лошадей изволь, голубчик немедленно изготовить. К светлейшему поеду прям сейчас. Не мешкая!

- Лександр Васильневич… - попытался возразить денщик, - ночь уж на дворе. Куды затемно-то скакать?

- Не спорь ныне со мной, голубчик. – строго повторил Суворов. – Дело отлагательств не терпит. Ты, Прошка, Веселова капитана помнишь? А? – прищурился.

- Петра Лексеевича? Ясное дело помню! – кивнул Дубасов.

- То-то! Ныне в беду попал капитан наш! Выручать надобно и поспешая!

- Господи! – перекрестился Прохор, - ведь ахфицер-то какой был… И что ж с ним?

- Что значит был? – прикрикнул Суворов. – Не был, а есть! А приключилась с ним неприятность досадная. После, после, братец, поведаю – поторопил генерал, - давай-ка распорядись, насчет лошадей. Иди-иди. Я покудова еще из Ундолы письмо прочитать успею, чего там Ефим старый пишет.

А в кунверте от Матвеева и письмо Петра Веселова самого находилось. Вот вся картина и прояснилась.

Так обстоятельно и поведал Александр Васильевич всю историю случившуюся в полку Стародубовском светлейшему князю Григорию Александровичу. Потемкин слушал молча и внимательно. Не перебивал ни разу. Токмо ногти грызть принялся, в гнев входить начинал.

- … а ныне, означенный капитан Веселов направлен комендантом фортеции Нейшлотской майором Кузьминым в пределы короля шведского Густава, откуда исправно поступают донесения, которые пересылаются в Выборг генералу Гюнцелю и оттуда в Военную Коллегию. О состоянии войска шведского, о командирах ихних, о настроениях. Вот и весь рассказ, ваша светлость, - завершил свою речь Суворов.

- Если те донесения, что сам читал, то толково изложено. – Нарушил молчание Потемкин.

- Так Веселов и офицер толковый! – развел руками Суворов. – Токмо вон, как обернулась судьба его.

- Видать и пятаки он достал… - думая все о своем, продолжал князь.

- Какие пятаки, ваша светлость? – не понял Александр Васильевич.

- Да, Густав этот, король полоумный, павлин напыщенный, - зло проговорил Потемкин, - пятаки наши начал чеканить. Со своими солдатами ныне ими рассчитывается. Да на подкуп нашего воинства видать рассчитывает. Правильно, матушка Екатерина, его фуфлыгой кличет. Фуфлыга он и есть!

Суворов только плечами пожал. В изумлении.