Шведский эксперимент в демографической политике

В конце XIX в. происходили и другие социальные изменения, подготовившие почву для уникальной инициативы Мюрдалей в области демографической политики. Шведское общество, в котором в 1800 г. еще господствовали знать, король, духовенство государственной церкви и жесткая классовая система, постепенно созрело для восприятия новых идей и для народных политических движений. Массовая миграция шведов в Северную Америку после 1845 г. стимулировала мощный приток заокеанских идей и нравов, что разрушающе действовало на традиционный образ жизни. Письма из США, эти бесчисленные Amerikab"oker, т. е. «американские сборники», наполненные рассказами о достоинствах свободных и тучных новых земель за океаном, и влияние эмигрантов, которые после десяти или двадцати лет пребывания в Соединенных Штатах возвращались домой в американской одежде, с американскими манерами и презрением к старой жизни, – все это разрушало влияние традиционной народной культуры. С 1840-х и до конца 1920-х годов прогрессистские американские идеи и подход к жизни почти безраздельно владели воображением шведских крестьян и рабочих. Тогда говорили, что дети «растут, чтобы уехать». Как записал наблюдатель в 1907 г.: «Многие побывали в Америке и вернулись – об этом догадываешься, когда идешь по дороге и видишь на полях мужчин в американской одежде и шляпах с полями, одетых как где-нибудь на ферме в Миннесоте. Многие, и молодые и старые, учат английский язык, чтобы было легче, когда они «попадут» в Америку. Все выглядит как подготовка к эмиграции. Такова и цель образования, и на билет в Америку занять денег легче, чем на дорогу в Стокгольм»[20].

Вместе с людьми в страну приходили новые идеи и движения. Например, влиятельное движение «Миссия Завета»[21] обрело законченную организационную форму только в 1878 г. с созданием Шведской конференции «Миссии». Но в США еще девятью годами ранее была организована Шведская евангелическая лютеранская миссионерская ассоциация Чикаго, и американское движение начало присылать в Швецию множество проповедников, которые привлекали людей на свою сторону и спровоцировали позднейший раскол государственной лютеранской церкви. Или вот похожая история. Хотя у ширящегося религиозного неприятия пьянства корни были чисто шведскими, движение за запрет алкоголя сформировалось в шведской общине в Америке, где в середине 1870-х годов был создан Орден добродетельных храмовников (Good Templar Order)[22]. В 1879 г. эта организация пересекла Атлантику и в одном шведском селе был устроен первый из сотен центров Добродетельных храмовников. К 1907 г. в рядах возникшего в Америке Международного ордена добродетельных храмовников состояло более двухсот тысяч шведов, активно боровшихся за запрет продажи пива, вина и крепких спиртных напитков[23].

Во-вторых, эти народные движения – так называли профсоюзы, движения за трезвость, независимую церковь – сами разрушали традиционный жизненный уклад Швеции, пробивая бреши для нового видения жизни и истины. Как объяснил историк Свен Лундквист, они служили инструментами замены «вертикальных лояльностей», коренившихся в Gemeinschaft, т. е. в традиционном обществе, «горизонтальными лояльностями», обычными для Gesellschaft, т. е. для современной модели общества[24]. Эти успешные протестные движения представляли собой фундаментальный вызов традиционным лояльностям, и их успех означал, что среди трудящихся города и села утвердился новый образ жизни. Уже к 1920 г. в этих движениях числилось, по их собственным данным, 830 000 взрослых членов, и многие их участники состояли сразу в нескольких организациях. В городах профсоюзные клубы служили местом отдыха и индоктринации, а в сельской местности помещения Добродетельных храмовников превратились в центры общинной жизни, где люди, решившие воздерживаться от алкоголя, собирались на лекции, танцы и развлечения.

Народные движения способствовали политизации шведского общества. Каждое из них считало, что старое Шведское королевство аморально и что возродить страну можно только с помощью новой нравственности. И каждое предлагало альтернативные «системы нравственности», требовавшие политических реформ. Работа в политических партиях, в движениях трезвости и в независимой церкви давала замечательные плоды в виде продвижения своих кандидатов во Вторую палату Риксдага, шведского парламента. К 1911 г. четверть парламентариев были членами «независимой церкви», а почти ²/₃ входили в общество трезвости. Движение за трезвость добилось не только права «местного вето» – возможности запрещать продажу алкоголя с помощью референдума, но и ввело в шведскую жизнь всеобщее избирательное право и прямую демократию[25].