Шведское огниво

– Рог такой… – сбился Соломон. – Для богослужений. Поздравили друг друга. Помолились. Касриэль заторопился домой. Он никогда не отличался излишним благочестием, но это простительно, ведь он стремился к своей семье. Я еще немного попенял ему на спешку, а он только пошутил: «Если бы ты видел, почтенный Соломон бен Давид, – на последних словах голос говорившего дрогнул, – какая рыбья голова дожидается меня!» Не успел он это промолвить, как в дверь вошли воины. Я и рта не успел раскрыть. «Кто здесь меняла Касриэль бен Хаим? Ты пойдешь с нами». И схватили бедного Касриэля. Тот только и пролепетал: «В чем дело?» – «Ты обвиняешься в измене!» И лишь тут я опомнился. Зря, что ли, столько времени обивал пороги дивана-яргу? Почему, говорю, вы не сказали «именем великого хана»? По чьему повелению его уводят?

– А ты непрост…

– Мы, говорят, нукеры эмира Могул-Буги, действуем по его приказу.

– Пайцзу показывали?

– Нет. Вообще больше ничего не сказали. Схватили бедного Касриэля и увели. Я, конечно, сразу во дворец. Там никого. Эмир уже отправился домой, стража сказала, что ты на постоялом дворе Сарабая. А я знаю, где этот двор? Помчался назад. Хорошо вот он, – Соломон кивнул на спутника, – знал. Это Альянак. Он шойхет – резчик. Мясник, по-вашему. У Сарабая часто скот хороший берет. Хозяин знает толк в этом деле. – Немного поколебавшись, он важно добавил: – Настоящий иудей должен есть только мясо животного, забитого по правилам. Знающим человеком.

– Хорошее правило, – одобрил Злат. – Видишь, помогло. – Он быстро надел сапоги. – Дай мне ненадолго мула. А то я своего коня расседлал. И подожди меня здесь.

Не дожидаясь ответа, наиб схватил плащ и выбежал во двор.

Касриэль был его старым приятелем. Он держал меняльную лавку на Красной пристани, куда приходили корабли с Бакинского моря. Со Златом они познакомились давно, когда тот был простым писцом-битакчи. Касриэль, как и Давид Багдадец, бежавший из Персии, делал на сарайском базаре первые шаги в новом для себя ремесле. И сразу угодил в ловушку, подстроенную неопытному меняле мошенниками и конкурентами, вовсе не обрадованными появлением еще одного рта. Обвинили в сбыте фальшивых денег.

Распутывал тогда эти козни Злат. Так и познакомились. Со временем Касриэль разбогател, обзавелся семьей и приобрел большой вес на Красной пристани и сарайских базарах. Высоко взлетел и Злат. В наибы самого эмира Сарая.

Произошедшее не укладывалось в голове. Какая такая измена? В какую историю влип жизнелюбивый толстяк и любитель покушать Касриэль, которого за порогом уютного дома интересовали только его контора и звон монет?

Ладный мул Соломона, казалось, обрадовался, превратившись в скакуна, и резво помчался по дороге, ведущей к заставе. Благо ехать было недалеко.

Мокнущие под усиливавшимся дождем, скучавшие караульные успокоили наиба: нукеры Могул-Буги из Сарая в сторону новой ханской ставки не выезжали.

– Если появятся, не выпускайте! – распорядился Злат. – И сразу пришлите за мной.

Значит, Касриэль в Сарае. Скорее всего, во дворе отца Могул-Буги эмира Сундж-Буги. Это совсем недалеко от ханского дворца. А стало быть, под властной рукой эмира столицы, которому и должен помогать в его многотрудном деле помощник-наиб. Могло быть хуже. Выехали бы нукеры со своим всадником за заставу, и ищи ветра в поле. В степи свои законы. Даже ханская власть достает не до всех укромных мест. Там, на вольном просторе, и насмешливое прозвище «князь ветра», которым обидно именуют по городским базарам всяких голодранцев, звучит совсем по-другому. Скорее зловеще, чем смешно.

Значит, нужно спешить. Пока эти князья ветра гуляют по сарайским улицам.

Злат даже не придержал мула, проскакав мимо постоялого двора Сарабая. Любимец почтенного Соломона, видно, вдоволь едал ячменя, потому что нес своего нового наездника не хуже степного жеребца. Злат благодарно потрепал его по холке, когда они уже отъезжали от дворца.

Теперь даже мул благоговейно поджал уши. Наиб облачился в красный халат – символ власти, на шитой золотом перевязи красовалась дорогая сабля, а на грудь с плеча свисала золоченая табличка, украшенная императорским квадратным письмом, – пайцза. Даже сидя верхом на скромном муле, Злат выглядел грозно. Особенно во главе целой дюжины стражников из ханских гвардейцев.

Внимательный прохожий сразу заметил бы, что тетивы луков у них натянуты – готовы к бою. Значит, дело предстоит нешуточное.

Ехать было недалеко, но кощунственно постучать в ворота дома великого эмира Сундж-Буги, стоявшего возле самого Золотого Престола, не довелось. Уже в переулке наибу с почтительным поклоном перегородил дорогу долговязый подросток. Из-под шапки на его виски ниспадали локоны на еврейский манер.

– Касриэля повезли в сторону Красной пристани, – произнес мальчик без всякого приветствия.

– Ты кто? – удивился Злат.

– Меня послал рабби Соломон проследить, куда повезут Касриэля. А сам сказал, что поедет к эмиру. Они только что отъехали.