Шведское огниво

Времени на разговоры не было. За Красной пристанью лежала южная застава, проскочив которую всадники ушли бы туда, где власть эмира Сарая уже не казалась столь непререкаемой. К счастью, ехали они медленно – толстяк Касриэль, усаженный на лошадь, едва держался в седле.

Наиб сделал знак, и стражники, обогнав всадников, перегородили им путь, окружив со всех сторон. Часть встали поодаль, достав из саадаков луки.

– Именем великого хана, остановитесь! – зычно крикнул сотник.

– Мы нукеры великого эмира Могул-Буги! – огрызнулся тот, что, видно, был за старшего. Выглядел он моложе всех, но носил дорогой шитый золотом пояс.

Злат не стал подъезжать ближе. На малорослом муле ему пришлось бы смотреть снизу вверх на этого напыщенного юного фазана, не сомневающегося в своем превосходстве. Поэтому наиб вызывающе рассмеялся в ответ на его надменные слова. Тем более что разглядел: никакой пайцзы на груди у нахала нет.

– С каких это пор эмир Могул-Буга стал великим? Новости долго доходят до нас?

– Я обязательно передам ему твои слова! – дерзко бросил юноша.

Злат сделал сотнику знак рукой.

– Несчастный! Перед тобой наиб эмира Сарая! – И добавил: – А чтобы до вас быстрее дошло, кто это, приказываю всем спешиться!

На миг все затихли в растерянности. Наиб погладил рукой табличку на груди:

– Это пайцза великого хана Узбека, да продлит Вечное небо его царствование. Здесь написано: «Кто не повинуется – умрет». А приказ я уже отдал.

Злат резко вскинул руку, и стражники наставили копья на всадников. Те схватились было за сабли, но гвардейцы прицелились в них из луков.

– Вы проживете ровно столько, сколько я держу поднятой руку, – зловеще предупредил наиб. – А я быстро устаю.

Всадники спешились. Один Касриэль с недоумением пыхтел в седле.

– Мне сказали, что этот человек обвиняется в измене?

– Да! И тот, кто мешает его задержать, будет обвинен тоже.

– Покажите мне этого мерзавца! – насупил брови наиб. – Я немедленно спущу с него шкуру своею властью! – Он снова, словно невзначай, погладил пайцзу. – Я с большим уважением отношусь к словам эмира Могул-Буги. Надеюсь, когда-нибудь он действительно станет великим. Если ему не помешают не в меру ретивые слуги. Которые забывают, – Злат повысил голос, – что над этой землей есть только одна власть. Она дарована Вечным небом великому хану Узбеку. А мы, его верные слуги, должны лишь преданно и исправно исполнять его волю. В Богохранимом Сарае волю Вечного неба блюдет диван-яргу. А следит за этим поставленный великим ханом эмир. Почему вы творите здесь все, что хотите, будто в собственной конюшне?

Юноша хотел ответить, но Злат перебил его:

– Прибереги слова для тех, кому они нужнее! Завтра ты их скажешь яргучи в диване. Из уважения к эмиру Могул-Буге я не задержу вас. Надеюсь, вы придете сами. А вот задержанного вами преступника я возьму под стражу. Он тоже завтра будет в диване-яргу. Возможно, если вы не появитесь, он захочет подать жалобу на незаконное задержание.

Знаком показал, что разговор окончен, и демонстративно повернул мула задом к слушателям. Один из стражников схватил повод коня, на котором сидел Касриэль. Нукеры Могул-Буги не шелохнулись.

– Говорят, Касриэль, тебя ждет рыбная голова? – спросил Злат, когда они отъехали.

Все произошло так быстро, что еврей не успел опомниться. Но жизнелюбивый нрав уже брал свое:

– В первый день нового года нужно обязательно съесть рыбью голову. Чтобы весь год быть в головах, а не в хвосте.

– Тогда тебе придется кого-нибудь послать за ней. Хочешь не хочешь, а до завтра будешь сидеть под стражей. – Злат рассмеялся. – О страже тоже позаботься. Ведь охранять тебя буду лично я. С парочкой стражников на всякий случай. А узилищем твоим станет постоялый двор Сарабая. Там нас как раз дожидается сам Соломон бен Давид. Ты узнаешь его мула?

– Бедный Соломон! Чем ему приходится заниматься в такой день!

– Он сделал доброе дело. Будем надеяться, Всевышний спишет ему за это хотя бы часть грехов. Ведь именно об этом полагается сегодня молиться?

– Не только сегодня. Начинается время, которое называется Днями трепета. Десять дней человек должен молиться и каяться. В эту пору на небесах выносится решение: кому – жить, а кому – умереть.

IX. Венгерское вино

Злат отпустил караул, оставив только двух стражников покрепче. Мало ли что взбредет в голову не в меру горячим и заносчивым посланцам молодого волчонка Могул-Буги? Он хоть и ходил пока под рукой отца, старого Сундж-Буги, но уже давно готовился принять начало над могущественным родом кунгратов. С недавних пор, после того как его сестра Тайдула стала любимой женой хана Узбека, род этот стал забирать все большую и большую силу.

Сразу встал перед глазами сердоликовый перстень Кутлуг-Тимура. Кому его должна была показать эта красавица-ведьма из тайных лесных убежищ? Сундж-Буге, брату отца? Ведь к нему по древнему закону степи перешли после исчезновения мужа жены Кутлуг-Тимура. И даже дети теперь считаются детьми Сундж-Буги.