Шведское огниво

– Это все, что может нам дать твоя философия, которой вас учат годами на деньги доверчивого хана?

Восторг на лице Сулеймана сменился разочарованием. Однако Илгизар нимало не смутился:

– Это же не единственный путь, по которому идут к знанию. Есть еще способ, который иногда называют путеводной звездой.

– Если он нам не подходит, то не трудись и рассказывать. Про звезды вечерком с Бахрамом потолкуете.

– Путеводная звезда – это цель. Которая видна издалека. Именно она помогает не сбиться с пути, когда дорога уводит в сторону или вообще пропадает. Так мореход в открытом море, где не видно берегов, или караванщик в пустыне, где нет никаких ориентиров, всегда может определить, куда двигаться. Это очень надежный способ. Например, при расследовании преступления таким способом можно считать знаменитый принцип: «Кому выгодно?»

– Что может стать путеводной звездой во всем этом деле?

– Цель. Зачем этот человек приехал сюда из Праги? Если разгадать эту загадку, то многое сразу станет ясно. Кто его друзья, кто враги. Кто ему помогал, а от кого он таился. Ведь если этим делом заинтересовались люди из ближнего окружения хана, речь явно идет не о простом путешественнике или торговце.

– Ты говоришь почти как брат Адельхарт. Только от его рассказов было мало проку.

– Возможно, потому, что он не знал того, что знаем мы. Ведь он слышал только слова «из вечерних стран».

XV. Другое письмо

Немного подумав, Злат решил не ехать прямо в миссию. Слишком много глаз. Остановились на дороге неподалеку, а Илгизар, спешившись, добежал до обители франков, где, поймав на площади перед храмом какую-то благочестивую богомолку, попросил ее передать брату Адельхарту, что его друг хочет продолжить с ним вчерашнюю беседу. В том же месте. Затем они направились на постоялый двор.

На улицах не было ни души. Дождь заставил отсиживаться дома уличных торговцев. Да и обычного осеннего оживления в Сарае в этот год не было. Раньше после того, как уходили в дальний путь последние караваны и безлюдели пристани, из степи возвращался хан. С ним в пустовавшие летом дворы приезжали эмиры и вельможи, слуги, чиновники. Многие уходили в степь с семьями, и по приезде лавки и базары сразу заполнялись женщинами, соскучившимися за время кочевья по городскому изобильному разнообразию.

Подумав об этом, Злат невольно улыбнулся. В первый день по возвращении всего этого степного царства у пирожников всегда была невиданная выручка. Просидевшие все лето на одном вареном мясе кочевники сразу набрасывались на городские лакомства. А что можно придумать доступнее и разнообразнее пирожков? На любой вкус и карман. Тем более когда склады летом наполнились новой мукой, а рыботорговцы избавлялись от излишков товара, который не смогли отправить с караванами в верховья. Некоторые пирожники наловчились делать совсем крошечную самсу с осетриной, которую продавали всего за один медный пул, как простую лепешку. На серебряный даньга получалось шестнадцать штук. Злат, который никогда не носил в кошеле медных монет, обычно столько и съедал зараз.

Сейчас хан с двором перебрался далеко отсюда. В новый дворец. Мало того, со старых дворов в Сарае всю осень через заставу тянулись телеги и вьючные лошади со скарбом и слугами вслед за хозяевами, оставляющими насиженные места.

Сказал же Сулейман, что в огромном дворе эмира Сундж-Буги, где в прошлые годы на зиму ставили еще и пару больших юрт, сейчас остался только дворник с собаками. И котом.

– Сулейман! Ты раньше в Сарае с эмиром бывал?

– Нет. Я стремянным только этим летом стал. Раньше был ловчим при собаках. Зимовал в степи.

Злат усмехнулся про себя: вот откуда такая прыть! Привык со сворой в степи волков травить. С борзыми.

По пустым улицам понеслись вскачь и до Сарабаева двора добрались в мгновение ока. Сарай не степь, здесь только пешком нужно полдня потратить, чтобы из конца в конец дойти. А если верхом, да без оглядки, – гикнуть не успеешь.

Во двор наиб сразу заезжать не стал. Поехал осматривать окрестные кусты. В дождь занятия лучше не придумать – сразу промокли до нитки. А Сулейман несколько раз зацепился за ветки своей роскошной юбкой и едва ее не порвал.

– Ты, конечно, правильно сделал, – посочувствовал Злат, – что нарядился в диван, как на свидание с красавицей. Только теперь тебе лучше переодеться. Как на охоту. А то от этих шелков скоро одни лохмотья останутся. Это на чей же манер сейчас наряжаться стали? На китайский?

– Везут оттуда, – подтвердил Сулейман, с сожалением счищая грязь с узорчатого подола. – Говорят, при дворе великого хана в Ханбалыке все так ходят.

– Втридорога, поди, дерут с любителей нарядиться. Так что ты праздничное одеяние побереги для подходящего случая. Мы пока будем на этом дворе сидеть, а ты слетай переоденься. Одна нога здесь – другая там. Улицы благо пусты, обернешься быстро. Не заплутаешь?

Сулейман обиженно фыркнул и развернул коня.

– Ты его нарочно отослал? – спросил Илгизар, когда всадник скрылся в конце дороги. – А я-то думаю: чего это мы в кустах лазим попусту?