Шведское огниво

Хотя летом все оживет. Даже владыкам не под силу повернуть древние караванные тропы, поменять местами моря и реки. Снова, как и века назад, пойдут по ним купцы. Злату подумалось: может, и к лучшему, что не будет здесь напыщенных эмиров с их свитами, хитрых чиновников и придворных интриганов? Настанет царство купцов с их сметливостью, оборотистостью и любовью к выгоде и здравому смыслу. Только танцевать весь этот мир будет под звон серебра.

Узел с Наримунтовым барахлишком напомнил наибу, что и ему не худо бы добраться наконец до дома и сменить рубаху. Бережно свернув свой коричневый монгольский халат, наиб переоделся в кипчакский кафтан и отправился в русский квартал. От дворца это было совсем недалече, поэтому двинулся пешком. Для этого и переоделся.

Наиб любил гулять пешком. Больше примечаешь, для дела очень полезно. Только ходить по улице в монгольском халате ему было трудно. Где-нибудь по узким улочкам или по базару, где все такие же пешеходы, – куда ни шло. Но стоило оказаться на проезжей улице или, того хуже, дороги – беда. В монгольском халате его узнавали издали. Встречным приходилось слезать с лошади или с повозки, чтобы почтительно приветствовать столь важную персону. Не дай бог оказаться в это время где-нибудь у въезда на базар, когда дорога запружена лошадьми и повозками. То ли дело верхом! Иной раз и заметить не успеешь, кто мимо тебя проскакал во весь опор.

Жизнь в русском углу потихоньку входила в привычное русло. Караульщика на входе опять не было. Только у дома епископа после приезда хозяина царило оживление, и коновязь теперь не пустовала.

На обратном пути, когда шел мимо храма, повстречал Алексия. Тому, видно, доложили, что пришел Злат, и он поджидал его. Оказалось, монаху нужно повидаться с Наримунтом. Наиб с удовлетворением отметил, что от нерешительности и сомнений московского посланца не осталось и следа. Он рвался в бой, устремившись мыслями вперед. Алексий готовился к переговорам с новгородским архиепископом Василием и душой уже был там, далеко отсюда.

– Нужно княжича окрестить, – поделился он своими замыслами и опасениями с наибом. – Василий не примет язычника.

– Думаю, упираться не будет. За новгородский стол еще не то сделаешь. Если заартачится, зови. Будем вместе уговаривать.

– Хочу предложить ему принять имя Глеб. Один из первых русских святых. Сын равноапостольного князя Владимира.

Имя есть знак. А часто и судьба. Видно было, что Алексий уже далеко заглядывает. Православный князь в Литве дорогого стоит. Особенно когда она все чаще поглядывает на католических соседей. Темным облачком набежало воспоминание, что святой Глеб был убит совсем юным, пав жертвой чужой борьбы за власть. Что делать? Таков удел властителей. За все в этом мире нужно платить.

Подумалось: а следовало ли говорить эн-Номану, что Юксудыр – дочь Тохты? Ведь даже ей самой об этом не сказал. Не увлечет ли ее неумолимый рок в этот бездушный мир, где судьбы людей становятся судьбами царств? Где интересы всегда берут верх над чувствами? Как сложится там жизнь простой лесной девушки, приученной к домашнему хозяйству?

Дома он уже побывал, теперь с легким сердцем можно было опять продолжать свой путь по чужим углам, и Злат отправился к Сарабаю. Сегодня же Туртас должен прийти? Коли снял там комнату на месяц. Поторопился. Послезавтра Юксудыр увезут.

Туртас действительно был там. Грелся на солнышке во дворе, примостившись на бревнах в углу. Было тепло. Настоящее бабье лето после затяжных холодных осенних дождей.

– Эн-Номан тоже вспомнил этот шрам, – сообщил Злат.

Туртас не удивился:

– Немудрено. Он же тогда был лекарем у Тохты. Лечил девочку.

– Может, сказать ей?

– Не стоит. Это очень опасное знание. Не всякому его можно доверить. Эн-Номан матерый волк – он знает, как нужно с ним обращаться. Нам с тобой лучше сидеть в сторонке и помалкивать. А Юксудыр лучше и вообще не знать, – добавил он после некоторого раздумья.

Всадники показались на дороге, когда за рекой по небу уже разливалась вечерняя заря. Светлая, золотая, обещающая завтра ясный солнечный день. Целый отряд скакал со стороны заставы. Со стороны дороги в новый дворец.

Злат осторожно приблизился к воротам, чтобы незаметно рассмотреть окружающих. Сомнений не оставалось. В окружении свиты по дороге скакал Могул-Буга. Чуть позади держался верный стремянной. Немного поколебавшись, наиб встал так, чтобы его можно было увидеть. Но выходить на дорогу не стал. Зоркий глаз молодого эмира сразу приметил наиба, и роскошный аргамак, явно туркменских кровей, тут же замедлил бег и повернул к воротам.

– На ловца и зверь бежит! – весело произнес эмир, легко соскакивая на землю. Хороший знак. Оказывает почтение, не стал приветствовать с коня. – Или ты уже ждал меня? Рассказывают же чудеса про твою проницательность. Мой стремянной рассказал, как ты его выручил. Можешь не сомневаться, я в долгу не останусь. – Злат снова с удовлетворением отметил: прозвучало «выручил», а не «помог». – Думаю, ты уже нашел тех людей, что украли письмо?