Шведское огниво. Исторический детектив

Он снова надолго замолчал, а потом добавил совсем другим голосом:

– Это очень тяжёлая ноша.

Не только голос стал другим. Злату на миг показалось, что за столом у очага мрачно нахохлился совсем другой человек. Губы жёстко сжались на строгом лице, от былой благости не осталось и следа. В устремлённых во тьму глазах старика,, вспыхнул незнакомый огонь.

Наиб даже поёжился. Кем был этот нищий сказочник в той, другой жизни? Вслух поддакнул:

– Не каждому по плечу.

Бахрам встряхнул головой, словно избавляясь от наваждения, и на губах его заиграла прежняя ласковая и грустная улыбка:

– Блажен, кому Всевышний позволил сбросить её со своих плеч, – и добавил, – Это мне сейчас сказал эн-Номан. Самое смешное, этот разговор мы с ним начали почти сорок пять лет назад.

– Рассказал бы нам эту историю. Не всё выдумками людей тешить.

– Не всякая выдумка ложь. Время пожирает рукописи, люди переписывают и переделывают летописи и хроники. А сказка переживает века и царства. Почему?

– Да потому что власти над ней нет, – рассмеялся, из-за блюда с медовыми лепёшками Касриэль, – Живёт сама по себе.

– Весёлый ты человек, – похвалил Бахрам, – Потому что нрав у тебя добрый.

– Так что смешного в том, что разговор начался сорок пять лет назад?

– Смешно, что собеседники поменялись местами. Так же, как и тогда, один был советником могущественного правителя, а второй отшельником. Один верил, что можно переделать мир, а другой считал, что, коль его судьбы начертаны при сотворении огненным каламом, то и нужно безропотно идти путём предопределения. Судьба посмеялась над обоими.

– Это уже не сказка, это загадка получается.

– Дело было в Тебризе, столице персидских ильханов. Так уж исстари повелось их называть на арабский манер. На престоле был тогда хан Аргун. А при нём большую силу забрал Саад ад-Давла, еврей из Багдада. Вообще то он был родом из Мосула, но я с ним познакомился уже в Багдаде. Был он человеком учёным, хорошо знал искусство врачевания и многие другие науки. Я тоже искал в Городе Мира крупицы мудрости. По молодости меня влекли больше тайные знания, юношам ведь всегда кажется, что старшие от них что-то скрывают. Саада же больше привлекало практическое применение знания. Как никто другой умел он извлекать из этого немалую пользу. Пошёл на государственную службу и быстро в ней преуспел. Что ты сразу перестал улыбаться, добрый Касриэль?

Меняла и впрямь, едва речь зашла о Багдаде, сразу помрачнел и насупился. Однако, слова Бахрама немедленно вернули ему весёлое расположение духа:

– Так через этого Саад ад-Давла я и очутился здесь в Сарае. Будь он не ладен! Хотя, как посмотреть. Кем бы я был в Багдаде? Всё вышло к лучшему. Так ты дружил с этим проходимцем?

– В тебе говорит досада. Саад был очень умный человек и сделал много хорошего. Только сейчас не об этом. Вскоре он перебрался в столицу, где стал лекарем, а затем ближайшим советником самого ильхана. Туда он позвал и меня. Тебриз тогда был истинной столицей науки и мудрости. Там была построена лучшая в мире обсерватория для наблюдения за звёздами, собрана огромная библиотека и жило множество мудрейших людей. Государственная служба меня не прельщала, зато я обрёл счастье в тамошнем собрании манускриптов и беседах с людьми, которые сами нередко бывали мудрее книг. Саад ад-Давла по прежнему дарил меня своей дружбой. Там я снова и встретил эн-Номана. Его тогда звали просто Ала эд-Дин.

– Снова?

– Мы с ним познакомились в Багдаде, где он, как и я, искал тайных учений. Там было немало суфийских обителей, в одной из которых и обитал дервиш Ала эд-Дин. Его больше привлекала медицина и составление лекарств. Особенно противоядий. На разгадывании древних алхимических рукописей, написанных на давно забытых таинственных языках, мы и сошлись. И вот он появился в Тебризе. Его, как и многих других, привлекла богатейшая библиотека, в которой, как всем известно, хранились книги, некогда захваченные в таинственной крепости Аламут, столице страшных исмаилитов и зловещего Старца Горы. Поговаривали, что в этих рукописях содержались тайные знания, позволявшие управлять сознанием. Зря что ли легенды об убийцах-асассинах, которым неведом страх, наводили трепет на весь Восток? Вот мой багдадский приятель и решил, что я, оказавшись в друзьях у становившегося всесильным Саад ад-Давла, помогу добраться до этих тайных книг.

– Помог?

– Сокровенных книг было слишком много. Написаны на разных языках, а некоторые ещё и тайнописью, на работу с ними должны были уйти годы, если не десятилетия. Эн-Номана это не пугало. Вот тогда и начался этот наш разговор. О силе знания, его пользе. Власти, которую оно даёт. О власти вообще. Меня тогда прельщало могущество знания. Власти, которая выше силы правителей и владык. А эн-Номан искал истину. Путеводную звезду в жизни. Судьба посмеялась над нами обоими.

Бахрам перевёл дух и сменил тон, словно переходя к новой сказке. Он снова был благостен и безмятежен. В комнате повисла напряжённая тишина. Все знали, что сейчас начнётся самое интересное. Только безразличное пламя чуть слышно потрескивало в очаге.