Шведское огниво. Исторический детектив

– Певчих птиц дома держат, – вступился за товарища Злат, – А Туртас с младых ногтей по чужим углам. Вот обзаведётся домом, глядишь и соловьёв накупит.

– Так и будет, – уверенно кивнул Бахрам, – Видел, как он клетку с голубями бережно понёс? Он свою судьбу в них увидел. Люди ведь тоже, как птицы. Ты, вот, Злат – ловчая. Кречет или скорее тот же ястреб – он хитрее. Я – певчая. Скорее говорящий скворец или попугай. Илгизар, наверное, голубь.

– А я гусь, что ли? – рассмеялся Касриэль, – Жирный и вкусный. С которого к тому же можно ещё пуха и пера нащипать. Или селезень.

– Скромничаешь? – не согласился наиб, – Разве ты добыча? Хоть и не сокол. Ты, скорее, ворон. Старый, умный, живучий.

– Туртас долго был ловчей птицей, – продолжал между тем Бахрам, – Жил охотой. Теперь от этого остался только полёт. Кто он сейчас? Просто птица, парящая над землёй. Как голубь.

– А твой друг эн-Номан кто?

– Орёл-стервятник. Слишком много копался в падали.

Никто не улыбнулся.

– Похож, – согласился наиб, – Так же сидит в стороне и ждёт добычу. Сам в драку не лезет.

– Умная птица, – подтвердил Касриэль, – Зачем охотиться самому, когда вокруг столько чужой добычи. Которую жадные хищники сами не смогли сожрать.

– В Персии живут стервятники, которые иногда, сбившись в стаю, гонят коз к пропасти. Одним ожиданием сыт не будешь. Эта птица обычно взмывает в небо, бросившись с кручи. С земли у неё плохо получается. Некоторые верят, что это и есть легендарная птица-гамаюн. Птица счастья. Предание говорит, что тот на кого упадёт тень её крыльев, станет царём.

– Мудрое предание, – негромко, как эхо, отозвался Касриэль, – Возле трона владык всегда полно мертвечины.

XI. Тень Авиньона

Дверь из хозяйских покоев отворилась и вошёл Сарабай, сопровождаемый Юксудыр, которая несла высокий кувшин и стопку лепёшек, бережно обёрнутых льняным платом. Плат она старательно расстелила на столе. Сам хозяин, натужно крякнув, бросил у очага охапку принесённых дров. Он тут же стал подкладывать поленья в огонь, который охватил их с весёлым треском. Наиб, краем глаза заметил, что Сарабай подкинул ещё несколько веточек можжевельника.

Старается. Как опытный банщик, который отлично знает, как много значит в жизни такая неуловимая и неосязаемая вещь, как запах. Забудутся разговоры, дела и заботы, но в глубине сознания надолго останется таинственный след незримо витавшего в воздухе аромата. И замрёт человек в задумчивости, разминая в руке алый цвет шиповника, листик мяты или горькую веточку полыни.

С самого появления наиба он так старательно подносил дрова в очаг, что в комнате уже становилось жарко и все потихоньку стали перебираться от огня в дальний конец стола. Там было темнее и Сарабай уже хотел принести лампу, но Злат махнул рукой:

– Не нужно. Бумаг читать мы не будем, а еду мимо рта и так не пронесём.

Собеседники долго молча пили запашистый настой кипрея, сидя в полумраке между ярким пламенем очага и сгустившейся тьмой в дальних углах, где между теней едва чернел проход к гостевым кельям. Сами тени уменьшились и словно затаились, бесшумно танцуя за спинами своих хозяев. Наверное правильно считают их близкими родственниками снов.

Разговор за столом тёк неспешно. Вечер только ещё начинался, а впереди была целая ночь. Злат не спеша пересказал историю с постояльцем, унесённым джиннами через печную трубу, Бахрам поведал о своём разговоре с шейхом:

– Эн-Номан сейчас изо всех сил нос держит по ветру с дворцовыми делами. Шутка ли – новый дворец строить? Где хан – там власть. Там голова и сердце царства. Чует старый лис – неспроста это. Ускользает власть. Что тому виной?

– Венецианцы в прошлом году с ханом торговый договор заключили, – резонно вставил меняла. – За ними большие деньги стоят. И влияние.

– Что такое деньги, – философски изрёк сказочник, – Квинтэссенция человеческих страстей.

– Квинт… чего? – не понял даже не чуждый книжной учёности Злат, – Ты понятней не можешь сказать? Не по птичьи?

– Можно сказать выжимка. Суть. Та самая евангельская соль, которой всё посолено. Деньги управляют людьми, но без самих людей они бесполезный мусор. Вот почему в степных кочевьях им и по сей день не придают значения. Там ценится конь, сабля, теплый кафтан и сытная лепёшка. Наедине с духами неба или леса ты можешь умереть от голода или замёрзнуть на мешке с серебром. Деньги имеют власть только над людьми. Да и то не над всеми, – добавил после недолгого раздумья.

Касриэль кивнул без тени улыбки:

– Каждый сам выбирает: будут ему служить деньги или он сделает их своими повелителями.

– Кто такие венецианцы со всеми своими мешками серебра в Улусе Джучи? Дела здесь вершатся в золотом шатре хана Узбека, а за его дастарханом сидит много всяких людей. Что им до венецианцев со всем их серебром? Их кумир власть. Известно какую силу сейчас забирает Тайдула – любимая жена хана.

– Старый хрыч с ней не ладит?

– Женщины коварны, хитры и непредсказуемы. Кроме того им безразлична судьба царства. Они готовы обрушить мир, лишь бы досадить удачливой сопернице.

– Неужто объявилась?