Шведское огниво. Исторический детектив

Монах послушно положил утиную грудку и взял с блюда спелую смокву.

– Мне сказали, что ты умный и надёжный человек, которому можно доверять.

– А мне сказали, что ты приехал из Москвы. Какое дело может быть до меня у московского князя?

– Стал бы епископ так стараться для посланца Ивана Даниловича? Я приехал с грамотой митрополита Феогноста.

– Из Москвы, – закончил за инока Злат.

– Начну с того зачем я тебя оторвал от насущных дел. Мне действительно нужен совет. Я никого не знаю в Орде, а дело мне предстоит важное и не одно. Чтобы не тянуть кота за хвост и не вертеть вокруг да около, давай поступим так. Я расскажу тебе про своё дело, а ты посоветуешь, к кому я смогу с ним обратиться. Если ты не знаешь таких людей – я не обижусь.

– Посмотри на мой халат, инок. Так ведь тебя представил Софония? Это одежда монгола. Я ханский слуга и служу ему. Служу уже много лет верой и правдой. Со всем усердием, на которое только способен, я защищаю закон на улицах Сарая. Закон, который не делает различия между людьми по их вере или языку. Софония уклонился от беседы. Как ты думаешь почему? Он хорошо знает здешние порядки. Для него я прежде всего монгол и только потом единоверец. Ты обратился ко мне именно по тому, что мы говорим на одном языке?

– Кому легче понять друг друга, как не тем кто говорит на одном языке? – засмеялся монах.

– Я много раз видел, как здесь в Сарае говорят на одном языке русские князья. Например московские и тверские. Они к тому же единоверцы.

– Теперь ты сам видишь, как трудно человеку, который хочет искать помощи у иноверцев. Да ещё не зная ни их языка, ни обычаев. Не буду же я кричать о своих делах на базаре, в надежде, что мне кто-то поможет? Я прошу лишь выслушать моё дело и подумать к кому я могу с ним обратиться.

– Почему этим делом не занимается епископ?

– Потому что это дело митрополита. Оно касается Волыни. Это же ханский улус?

– Тебя привели сюда волынские дела?

– Не только.

– Пожалуй, я выслушаю тебя. Но, с одним условием.

Алексий с готовностью подался вперёд.

– Ты прикажешь подать дербентского вина. Или фряжского. Эту изысканную сладость оставь для изнеженных евнухов и женщин.

После чего, не дожидаясь ответа, взял с блюда утиную ножку.

Вино принесли. Слуга, уходя, бросил в жаровню ещё лучин. Монах начал.

– Не так давно патриарх назначил на Волыни своего митрополита. Некоего Феодора. История эта давняя, там такое не впервой. С тех пор, как русский митрополит отъехал во Владимир, галицким и волынским князьям ему подчиняться стало зазорно. Беда в том, что сами эти князья всё больше клонят к папе. Сейчас на Волыни сидит Юрий, до крещения Болеслав. Которого поставили по сговору польский король и литовский князь. Хан ему дал ярлык, дань присылают исправно. Только в делах веры этот Юрий-Болеслав всё больше уклоняется от православия. Феогност думал ему в Константинополе помогут. Им же наши дела духовные починяются. А тамошние патриархи сами из рук своих императоров смотрят. Которые под дудку с Запада подчас пляшут. Остаётся одна надежда на хана.

– Эк куда загнул. Хан у нас мусульманин, защитник веры. А высший суд в улусе – Великая Яса.

– Понятно, что до наших епархиальных склок хану дела нет. Только ведь всё в один узелок связано. Недавно этот самый Юрий-Болеслав женился на дочке князя Гедимина.

– Попробую угадать. Сейчас ты скажешь, что на другой дочке женат новый польский король.

– Может ты знаешь и что я дальше скажу? Тогда слушай. Ты же слышал, что у московского князя сейчас с тверским брань?

– Скажи лучше, когда её не было? Ты называй его Калитой, так привычней. И короче.

– Александр Тверской от него в Пскове укрывался. Потом в Литву отъезжал. Хан ему велел в Орду ехать на суд, но он отказывается.

– Понять можно. Его отец и брат уже приезжали. Сам знаешь, чем кончили.

– Подожди. Я о церковных делах. Эти галицкие и волынские епископы сговорились с Гедимином и Александром Тверским поставить своего архирея в Новгород. Уже избрали. Некоего Арсения. Еле-еле Феогносту удалось Новгород отстоять. Однако Арсений стал епископом во Пскове. Держит руку Литвы и Александра Тверского. А теперь у московского князя с Новгородом размирье началось. Занял Торжок, перекрыл подвоз хлеба.

– Деньги, поди трясёт с Новгородских купчин и бояр?

Алексий печально кивнул.

– Калита, он и есть Калита, – подытожил Злат.

– Деньги не от хорошей жизни трясёт. Сам должен понимать сколько ярлык ханский стоит. Только перед этим в Орде был, с пустыми карманами вернулся. Вот и пришлось к новгородцам обращаться. Больше не к кому.

– Беда прямо московскому князю с митрополитом. Одному нужно серебро в Орду возить, другому в Царьград, а окромя Новгорода взять его негде. Да ещё этот самый Новгород так и норовит отложиться и под Литву уйти. Про это ты мне битый час толкуешь?

– Разве от этого беда только у митрополита с московским князем будет? – не вытерпел Алексий.

Он вскочил и забегал по комнате.