Шведское солнце и пармезан

За третьим рабочим столом трудится несостоявшаяся преследовательница Расмуса. Ну ладно, наверное, нехорошо ее так называть. Ее зовут Хильда – теперь он знает ее настоящее имя. Она готовит соус на пару с мускулистым парнем. Иногда судьба подкидывает нам сюрпризы. Потому что это в высшей степени странно, что его два раза за одну неделю угораздило столкнуться с этой девушкой – сначала в доме его сестры и теперь вот здесь, в поездке.

А в самом деле, что такое судьба? Разве не с этого начинаются все детективные фильмы? Ну надо же, ты тоже здесь? Как интересно! А потом промотаешь ленту вперед на сорок пять минут, и твоя ярая фанатка-преследовательница уже забирает ребенка из садика и топит жену в ванной.

У Расмуса нет ни жены, ни детей, но это ничего не меняет. Хотя стоит признать, что Хильда весьма органично вписывается в их компанию, стоя за столиком и натирая пармезан на большой разделочной доске. Ее руки работают так ловко, словно она ничем другим больше в жизни не занималась, только сыр терла. И ее взгляд чем-то похож на взгляд Карины, когда та только что вдыхала аромат песто.

Выходит, она тоже этим живет? Готовкой?

– Но, Андерс, ты же должен понимать, что нельзя стирать вместе белые и черные вещи! Так, значит, ты засунул в стиральную машину белое праздничное платье Юлии со своими черными носками? Что ты сказал? Ну еще бы! Конечно, она расстроилась! Еще бы не расстроиться! С таким же успехом ты мог бы запихать платье в посудомоечную машину!

Расмус продолжает наблюдать за Хильдой. Под ее крепко завязанным на талии фартуком видна цветущая загорелая кожа. Он чуть усмехается, не прекращая толочь в ступке. Стоит отдать ей должное – у нее уникальный стиль. Немногие способны носить желтое платье, не выглядя при этом как пасхальная ведьма. Но ей оно весьма к лицу. Она элегантна в своей простоте. В каком-то смысле даже красива.

– Ну как можно не уметь стирать? Ты что, пещерный человек, Андерс? Теперь ты обязан купить Юлии новое платье. Съездишь с ней в город, договорились? И больше не стирай, от тебя все равно никакого толку. Ну все, мне пора. Чмоки, чмоки. Люблю тебя.

Карина запихивает телефон обратно в карман и закатывает глаза.

– Все нормально дома? – спрашивает Расмус.

– Ну вот как мужики среднего возраста становятся такими? Настолько… некомпетентными?

– Вопрос не ко мне. У меня еще нет среднего возраста.

– Тебе недавно исполнилось сорок.

– Сорок – это вторые двадцать.

– Знаешь, кто так говорит? Сорокалетние.

Расмус пихает ее в бок, и Карина смеется. И тут к ним подходит Паула. На губах – широкая улыбка, и зубы поблескивают, словно крохотные ракушки.

– Как продвигаются дела?

– Отлично, – отзывается Расмус. – Конечно, толочь – это не миксером шуровать, времени нужно чуть больше, но зато…

– Получается куда вкуснее, – заканчивает за него Карина.

– Не правда ли? – И Паула радостно заглядывает в ступку.

На долю секунды Расмус пугается, что сейчас она увидит там что-нибудь этакое, что ей не понравится, и, подобно Гордону Рамзи из «Адской кухни», сметет ступку со стола с воплем: «ЭТО ПОМОИ!»

Но она лишь улыбается:

– Выглядит красиво.

– Спасибо, – благодарит Расмус.

А Паула переходит к следующему столику.

Глава 18 Хильда

На часах уже восемь, когда вся компания наконец садится за стол. По ветвям прыгают птицы, и вечернее солнце брызжет сквозь зеленые кроны деревьев.

На столе перед Хильдой стоит тарелка с пастой под соусом песто и две миски с салатом, который приготовила Паула. Хрустящие листья капусты, красиво нашинкованный фенхель, авокадо и простая заправка из дижонской горчицы, оливкового масла и лимонного сока. И все это венчают чуть поджаренные семечки подсолнечника. Вау. Просто удивительно до чего же вкусным может быть самый простой салат, думает Хильда, с наслаждением жуя. Он не идет ни в какое сравнение с теми, которые она ела в детстве.

Подростком Хильда жила на ферме у дедушки с бабушкой в двух километрах от Норртелье. Она переехала к ним в четырнадцать лет, после того как ее мама скончалась после короткой и неравной борьбы со злокачественной опухолью мозга. Дедушка с бабушкой держали поросят, кур и выращивали много картошки. Бабушка пекла хлеб и продавала его в местном супермаркете (подпольно, как впоследствии узнала Хильда), а дедушка постоянно следил за тем, чтобы в морозильнике не переводилась дичь. Другими словами, Хильда выросла на простой и вкусной еде. Дедушка с бабушкой пекли собственные оладьи со свининой, готовили валленбергаре [11] и калопс [12]. Но вот салат для них всегда был просто салатом. Айсберг, помидоры на ветке и нарезанные кружочками огурцы с неубранными сердцевинками. Никакой салатной заправки, а итальянские специи только по пятницам. И поэтому, когда позже Хильда начала интересоваться кулинарией, то на салаты она почти не обращала внимания.