Швейцар

Шесть бесконечных дней они летели, ползли и скакали и прибыли в Цинциннати; еще неделя рысцой — и добрались до Сент-Луиса, где уже была весна в самом разгаре. Само собой разумеется, что и обезьяна, и медведь, и даже птицы время от времени занимались переброской самых медлительных животных. Как вяхири, так и домашние голуби, сбившись в сотни, переносили по воздуху ящериц и змею; а попугаи, к которым присоединились многочисленные домочадцы, обхватили лапами аквариум и черепах, до которых только-только дошло, что они летят выше самых высоких гор. Вяхирь не упустил возможности попытаться убедить черепаху в том, что воздух — идеальная среда для любого живого существа. Однако черепаха даже слышать не хотела о воздухоплавании и закрывала глаза, изо всех сил желая, чтобы ее опустили на что-нибудь твердое, но вспомнив о рыбах, которые летели над облаками прямо в аквариуме и уж точно чувствовали себя не в своей тарелке, смирилась. Кстати говоря, одна газета в Уичито в те дни (17 мая 1991 года) опубликовала заметку, которую все сочли вздором: несколько крестьян в окрестностях Топики уверяли, что видели аквариум, летящий на некоторой высоте над крышами их каменных домов. А в Талсе одна женщина утверждала, что стала свидетельницей того, как змея пересекала небо на огромной скорости, однако данные заявления никто не воспринял всерьез, даже индейцы, которые в незапамятные времена поклонялись божеству в облике змеи, украшенной перьями. Когда животные добрались до Оклахома-Сити, муха без всяких сантиментов объявила о том, что пробил час ее смерти.

— Хочу, чтобы все уяснили мои слова, — прожужжала она с величайшим спокойствием; сейчас ей не нужно было кружиться в дыхании медведя, зато он не находил себе места из-за слишком уж теплого климата, — что предстоящая кончина вызвана вовсе не неудобствами путешествия, а моим преклонным возрастом. Прожить несколько месяцев, как я, — явление исключительное для мух, которые, как правило, живут считанные недели, а то и дни. Я же протянула так долго, благодаря приключению, которое пережила вместе с вами. Теперь я хочу только одного: чтобы исполнилось мое последнее желание. Я поднимусь высоко-высоко, насколько хватит жизни, а какая-нибудь птица на лету меня съест. Этого требует обычай! — пояснила она решительным тоном, поскольку видела, что многие животные хотели запротестовать. Чтобы приободрить их, она добавила: — Разве вы не понимаете, что если меня проглотит кто-то из группы, я останусь с вами? А если это будет птица, я продолжу путь по воздуху.

И без дальнейших проволочек с глухим жужжанием она взлетела в вечереющее небо. На высоте ста пятидесяти метров она умолкла и начала снижаться. В то же мгновение голуби, попугаи и другие птицы взмыли вверх, выстроившись торжественным клином, и там, наверху, они задержались, словно намереваясь нырнуть в небо. Кто-то из них и проглотил муху. Когда они спустились, стояла уже глухая ночь, и они сели на кучу, образованную спящими вповалку животными. Закрыв глаза и сунув голову под крыло, все птицы также погрузились в сон.

Один лишь Хуан в силу человеческой привычки не ложился спать раньше полуночи, прохаживался вокруг лежащей груды тел, разглядывая их. Медведь в центре напоминал громадное брюхо; обезьяна в верхней части сжалась в комок и смахивала на огромную черную голову; змея, вытянувшаяся вдоль медведя, обозначила верхние конечности, в то время как чихуахуа, разместившиеся по обе стороны нижней части туловища медведя, выступали в роли нижних конечностей, а к ним в свою очередь пристроились черепахи, вроде как ступни образовавшейся диковинной фигуры. Наш швейцар еще раз окинул кучу взглядом и с некоторым страхом убедился в том, что в ней и правда вырисовывались очертания огромного человека.

К нему подошла Клеопатра, — она отдыхала, прислонившись к стволу дерева и увидела Хуана с выражением тревоги на лице.

— Не бойся, — успокоила она его, кивнув на кучу, — так только кажется. — И не говоря больше ничего, вернулась к дереву, закрыла глаза и задремала стоя, как всегда.

Две недели спустя караван переправился через реку Колорадо, и змея, почувствовав себя в родной стихии, устроила целый концерт, порадовав слушателей исполнением народных песен индейцев сиу. Под звуки ее сильного и глухого голоса все пять собачек чихуахуа, тряхнув стариной, пустились в пляс. Сразу же после привала они продолжили путь, делая остановки только для удовлетворения самых насущных нужд.

После сорока девяти дней пути, 23 июня 1991 года, они добрались до берега Тихого океана.

Хуан взялся отпустить рыбок на волю. Все животные (даже кролик) прыгали вокруг швейцара, который, держа аквариум над головой, зашел по колено в воду. Он торжественно вылил содержимое аквариума в океан. Обе золотые рыбки тотчас же исчезли в глубине, а затем, вильнув хвостом, три раза выныривали на поверхность, на радостях брызгая соленой пеной на лицо Хуана.