Швейцарец

Спустя час парень осторожно спустился со скалы и, тяжело дыша, рухнул на камень, рядом со стоящим саквояжем и аккуратно сложенным пальто. Карабкаться на скалы в цивильном костюме было не очень-то удобно, но зато теперь можно было надеяться, что большая часть улик надежно сокрыта. Труп уже валялся далеко внизу, скатившись по склону почти до самого подножия, а снятые с него вещи вместе с документами и другим содержимым карманов Алекс заныкал в скальной расщелине, на высоте около четырех метров. Насколько парень помнил, эти развалины не пользовались особенной популярностью среди местных. Здесь лазали только мальчишки. Но до того, как настанет их время, было еще не менее месяца. Вряд ли их сюда потянет, пока не станет достаточно тепло. До деревни-то вон сколько топать… Так что можно было надеяться, что как минимум неделю на все спрятанное никто не наткнется. А до того момента либо Алекс придумает, что с ними делать дальше, либо ему уже станет все равно… Из компрометирующего при нем остался только весьма брутально выглядящий пистолет Обервеера марки Walther с двумя запасными магазинами. Тоже, по идее, иновременной артефакт, но Алекс не собирался давать его кому-нибудь в руки. Да и вообще как-то светить. Слава богу, сам факт наличия оружия сейчас в Европе не являлся преступлением практически нигде. И уж тем более в Швейцарии. Парень вздохнул. Да уж, работка выдалась… Если для сокрытия следов приходится прилагать столько усилий – то ну его на фиг становиться преступником. Впрочем, его это благое пожелание уже никаким боком не касается. Потому как он уже вляпался по полной…

Минут через пять, отдышавшись, он принялся неторопливо одеваться. Да уж, видок у него сейчас – бомжи лучше выглядят… А ведь изначально Алекс собирался предстать перед тетушкой Мартой в виде щегольски одетого господина, вернувшегося из Америки, где он добился впечатляющего успеха. И помочь ему в этом должны были купленные им во время двух поездок в Париж старые швейцарские и американские банкноты, а также изрядный мешочек с синтетическими изумрудами. Изумруды он выбрал не наобум, а после тщательного изучения вопроса. Синтетические рубины и сапфиры в этом времени уже были известны, а вот о том, что синтетическими могут быть еще и изумруды, пока никто не догадывался… Нет, большая часть этих денег была предназначена для помещения на счет, вернее, на счета, поскольку ограничиваться только одним счетом Алекс на этот раз не собирался, но некоторую часть он планировал потратить на родственников. Ведь он же еще раньше решил, что восстановит справедливость и возместит все то, что когда-то украл из тайника в комнате покойного «дядюшки». Вот и возместит. С лихвой… И вот на тебе! Пальто изгваздано, рукав порван пулей, а костюм из-за долгого бега так пропитался и провонял потом, что близко стоящего человека от ядреного запаха с ног валит. Короче, тот еще щеголь получается… Ну да ладно. Все равно делать нечего – надо идти!

В этот раз дверь ему открыла не тетушка, а Гертруда, жена того самого сына сестры тетушки Марты, который являлся в этом доме старшим мужчиной.

– Кто там? – настороженно спросила кутающаяся в шаль женщина, поднимая вверх свечную лампу.

– Добрый день, Гертруда, это я, Алекс.

– Алекс! – Гертруда испуганно отшатнулась и зажала рот рукой. – Ты?! Но ты же погиб!

– То есть как? – удивился парень. – Когда?

Спустя десять минут криков, воплей, оханий, слез и всего такого прочего его усадили на лавку и поведали вот какую историю.

После того как год назад он не вернулся из своего похода к порталу, тетушка подняла всю деревню на его поиски. Эти поиски затянулись почти на неделю, в конце которой в одиннадцати километрах от Унтершехена, в узкой расщелине был обнаружен окоченевший и почти засыпанный снегом труп охотника с ружьем, одетого в очень похожий костюм. Расщелина была довольно узкой и глубокой, а склоны все еще изрядно обледенелыми, так что вниз, к трупу, никто не полез. Но тетушку к этой расщелине с трудом, но доставили. Та заглянула вниз, вздохнула и, перекрестив тело, произнесла:

– Это он, – после чего, приехав домой, поднялась в свою комнату и легла в постель. И больше не встала. Ровно через месяц ее похоронили…

У Алекса защипало в глазах и потянуло сердце. Он тяжело вздохнул, утер глаза рукавом и отвернулся. Гертруда сидела рядом и тоже молчала.

– Уф… ладно, покажешь мне ее могилку. Памятник вы ей еще не поставили?

– Нет, еще и года ведь не прошло. Не осела могила-то, – также утирая слезы, ответила уже новая хозяйка усадьбы. – А ты-то как, откуда?