Швейцарские горки. Испанский сапог

Женя замерла от неожиданности, потом молча кивнула, и Ледникову показалось, что губы ее дрогнули.

– Я вам оставлю свой телефон на всякий случай.

Теперь ему показалось, что в ее глазах блеснули слезы.

– У вас что тут, в Швейцарии, никого нет?

Женя чуть заметно покачала головой.

– Может быть, вам вернуться в Москву? Хотя бы на время?

– Знаете, я уехала из Москвы, потому что у меня не было сил жить там. Я буквально умирала от ужаса, боялась выйти на улицу… Боялась всего – людей, их лиц, голосов, доносившихся в окно, даже телефонных звонков… Врачи говорили, что это нервный срыв, который нужно пережить. И вот тогда папа предложил мне переехать сюда.

– А здесь, значит, не страшно?

– Не настолько.

– Ну что ж, хорошо, когда есть возможность перебраться в Швейцарию.

Ледников вылез из машины. У дома напротив никого на сей раз не было.

– Женя, а кто живет в этом доме? – спросил он.

– Сейчас никто. Я слышала случайно, что хозяева уехали за границу.

– А я утром видел человека, который подстригал изгородь.

– Видимо, они договорились с кем-то, что он будет следить за порядком. В Швейцарии нельзя по-другому.

– Ну да. Эти мне швейцарцы… Вам сейчас следует отдохнуть. Всего доброго.

Через пару шагов ему почему-то захотелось обернуться, но он заставил себя не делать этого.

Глава 7 Ignorantia non est argumentum Отрицание не есть доказательство

Целью инсценировки на месте преступления может быть стремление избежать позорной огласки или желание подставить другое лицо.

Офис мэтра Александра Арендта, известного бернского адвоката, в который Ледникова привел Немец, производил странное для Швейцарии впечатление. В углу висели православные иконы, на стенах хорошо знакомые Ледникову портреты российских юристов, правоведов и совершенно незнакомые портреты священнослужителей тоже явно российских…

Да и сам хозяин, невысокий, узкоплечий мужичок с окладистой бородой, стриженный под горшок, наряженный в какой-то старинного покроя сюртук, больше походил на героя пьес драматурга Островского, живописавшего нравы купеческого Замоскворечья XIX века, чем на современного европейского крючкотвора.

Как объяснил по дороге Немец, мэтр Арендт был потомком российских эмигрантов и глубоко верующим православным человеком. Сам Немец познакомился с ним во время нудной тяжбы по наследству умершего в изгнании русского князя, который вопреки воле своих оевропеившихся наследников завещал кое-какие хранившиеся у него реликвии именно Немцу. Но с условием, что он сохранит их и, когда сочтет возможным, передаст в какой-нибудь российский музей. И потому именно Арендта с его связями в полиции Немец попросил узнать все, что можно, об аварии, в которой погибла Анетта.

Ледников же в нескольких словах рассказал Немцу о том, что случилось на месте гибели Разумовской. Свои впечатления о неожиданном поведении Жени, которая по сути спасла его, он опустил. Немец выслушал его молча, потом хладнокровно сделал вывод:

– Значит, тебя ведут. Интересно, от самой Москвы или сели на хвост уже здесь?

Ледников рассказал о садовнике с телефоном из дома напротив. Немец присвистнул.

– Значит, пасут ее… А ты подвернулся под руку…

– Черт его знает. Но, похоже, им был нужен именно я.

– А на кой?

– Отвезли бы в тихое место и провели интенсивный допрос.

– Думаешь, сразу не шлепнули бы?

– Кто их знает.

– Из всего этого следуют три вещи. Первая – ты сел на хвост людям, которые этого боятся. Надо выяснять – кто они. Второе – тебе надо быть осторожнее и внимательнее. Ты что, не заметил слежку? Или просто не думал о ней?

– Да нет, я вроде бы оглядывался. Эти ряженые полицейские появились неожиданно.

– Значит, вас отследили профессионально. Могли просто прицепить к машине маячок и наблюдать, куда вы направляетесь.

– Могли.

– И третье – все очень серьезно, – жестко сказал Немец. – Поэтому поменьше чувств.

– Рад знакомству, – сказал Арендт, выйдя из-за стола.

У мэтра были немного выпуклые умные глаза, остро поблескивающие из-под закрывавшей весь лоб темной копны волос, и глухой, невыразительный голос.

– Очень жаль, что случилось наше знакомство по столь печальному поводу.

Мэтр говорил как мафиозный босс старой школы – негромко и как бы нехотя, чтобы слушателю приходилось все время напрягать слух, боясь пропустить смысл сказанного.

– Что же касается обстоятельств интересующего вас происшествия… Видите ли, я поинтересовался им сразу, как только мне стало об этом известно…

– Александр Павлович старается помогать по возможности соотечественникам, попавшим здесь в затруднительное положение, – объяснил Немец неожиданный интерес Арендта к не имевшему к нему никакого отношения событию.