Швейцарские горки. Испанский сапог

– В студенческие годы у меня была пара каких-то бессмысленных романчиков… Все вокруг постоянно разбивались на парочки, ну и я тоже решила соответствовать… А потом, уже после института случилась эта история… Появился человек, очень хороший, порядочный и интересный, с которым все вроде бы было серьезно, но и как-то странно, ущербно. Что-то у нас никак не выходило, не складывалось… Я, разумеется, думала, что дело во мне, в моих комплексах и холодности, за которую я всегда пряталась. И вдруг выяснилось, что он… импотент. Представляете себе? Какой-то врожденный порок, неизлечимый. А я уж чего только не напридумывала по поводу того, почему у нас ничего не получается…

Ледников молчал, зачем-то скребя ложечкой по дну чашки.

– Ну вот. А потом он закончил жизнь самоубийством… Повесился. Оставил записку, в которой просил у меня прощения. Его несчастная мать меня возненавидела. Она внушила себе, что это я довела его до самоубийства. По-моему, она даже не знала, что с ним…

– Так часто бывает. Родители или ничего не знают о проблемах своих детей. Или не знают, что с этим делать.

– Наверное. Но эта женщина, его мать, она стала меня преследовать. Это стало смыслом ее жизни. Мне кажется, она сошла с ума от горя. Она звонила мне домой, на работу, моим родителям… Потом писала жалобы в прокуратуру – обвинила меня в доведении ее сына до самоубийства. Меня стали допрашивать. Представляете эти разговоры у следователя?

– Легко.

– Ну да, вы же знаете, как это бывает.

– Я сам допрашивал.

– Но мне не очень повезло со следователем. На вас он был мало похож. Такой противный, грубый, с ухмылками. Его больше всего интересовали подробности… После этого я и уехала. Вернуться в Москву и постоянно жить в ожидании очередной встречи с этой несчастной женщиной… Я не смогу.

Женя повернулась к Ледникову лицом. Лицо у ее было красивое. Даже чуть великоватый нос не портил его, а придавал некую породистость.

– Вас, наверное, удивляет моя откровенность?

Ледников пожал плечами. А сам подумал, что Клэр, жена Немца, видимо, все-таки была права, говоря, что женщины почему-то видят в нем понимающего их мужчину. Только вот откуда они это взяли?

– Просто мы довольно часто с Аней говорили о вас и ваших отношениях. Поэтому у меня ощущение, что мы с вами давно и хорошо знакомы. Знаете, я никак не могла понять, почему вы с ней не вместе. Вернее, понимала, что есть причины, но…

Ледников допил кофе, поставил чашку на стол. Что он мог сказать? Ведь жизнь все равно не объяснишь вот так за чашкой кофе. Особенно если для тебя самого она загадка.

– Извините, – прикусила губу Женя. – Я лезу не в свои дела, и вообще вы не должны мне ничего объяснять. Хотя мне кажется, я вас понимала.

– В смысле? – удивился Ледников.

– Ну, когда Аня удивлялась, что вы так легко ушли из прокуратуры, сломали замечательную карьеру, я думала про себя, что понимаю, почему вы это сделали…

– Честно говоря, я и сам это не очень хорошо понимал.

– Просто это стало невыносимым. И уже не оставалось другого выхода.

– Ну, может быть, – не стал спорить Ледников.

– Извините, – смутилась Женя. – Это не мое дело.

– Да просто это было уже давно. Так давно, что нет смысла вспоминать.

Вспоминать давно улегшиеся страсти у него действительно не было никакого желания. Удивительно только, что Разумовская посвятила во все сложности его личной жизни Женю. На нее это было не похоже. Видимо, все-таки они были по-настоящему близки. Он демонстративно взглянул на часы:

– Поздно уже. Мне кажется, есть смысл лечь спать.

– Да-да, конечно. Спальни наверху.

– У вас их много? – уточнил он.

– Две. В одной ночевала Анна. Вы можете лечь там.

– Нет… Я лягу здесь внизу. Тут мне будет спокойнее.

– Вы думаете, что-то может случиться?

– Не знаю. Надеюсь, что нет. Но лучше мне лечь здесь. Я все равно вряд ли усну – очень плохо сплю на новом месте. Так что не хочется вас беспокоить.

Женя принесла сверху пару подушек и плед. Пожелала спокойной ночи и поднялась к себе.

Глава 10 Nullum sine auctoramento malum est Нет зла без выгоды

Сведения, полученные в ходе допроса, не могут быть приняты следователем на веру, сколь убедительными они бы ни казались.

Ледников сбросил туфли и растянулся на диване. Почему-то решил не раздеваться на всякий случай. Хотя что еще могло произойти?

Мозг продолжал работать, складывая воедино впечатления от всего происшедшего, в том числе и с ним, от всего увиденного и услышанного. Профессионально и методично, он потрошил память, обрабатывал всплывающую информацию, привычно выстраивая версии. И никаких чувств – они только мешают.

Итак, что это были за люди, пытавшиеся его задержать? Кто они? Кто их послал? Может, именно они и подстроили аварию Разумовской. Значит, это был преступный умысел. Тогда надо понять, кто за этим может стоять.