Швец. Второй шанс для бандита

— Ммм? — Пытаюсь я врубиться в вопрос. — В пять. Я сама съезжу… только полежу.

— Да лежи уже, — раздраженно. — Время без десяти пять.

Как? Откуда так много?

Следующий раз я просыпаюсь от голоса дочери.

— Только я буду засыпать пельмешки! — Требует она.

— Договорились, — соглашается Швецов и что-то ей обьясняет.

Меня окутывает покоем. Дочь присмотрена и накормлена. Все-таки хорошо, что Саша появился. Просить Кирилла о помощи было бы неудобно.

— Варя, нужно выпить таблетки и поесть.

— Мамочка, не болей, — ластится к моему боку Марья.

Я машинально треплю ее макушку. Осиливаю только несколько глотков чая и снова падаю на подушки. Ох… Давно меня так не накрывало.

Незаметно в комнате становится совсем темно. Я ощущаю себя мокрой мышью, но в целом, самочувствие улучшается. Собираю тело по кровати, чтобы дойти до туалета и умыться. Спускаю ноги и осторожно, держась за окружающие предметы начинаю движение. Выхожу в коридор и замираю.

— Ты не ушёл? — удивленно хриплю, увидев Сашу на кухне, пьющим чай из моей любимой кружки с котами.

Он поднимает на меня глаза.

— Помыл посуду, уложил Машу, решил, что заслужил чашку чая. Можно?

— Да, — киваю, — конечно.

Между нами сквозит недосказанность и неловкость.

— Тебе сделать? — нарушает Саша молчание.

— Да… Только в душ зайду.

— Мне кажется, что тебе сейчас не стоит, — с сомнением качает он головой.

— Можно я сама решу мыться мне или нет!? — Вздергиваю я подбородок.

— Пожалуйста… — поднимает руки Швецов.

Ощущения после спавшей температуры и правда мерзкие. Свитер прилип к подмышкам, горло чешется, лифчик промок насквозь. Я скидываю вещи в стиральную машинку и захожу в душевую кабину, планируя просто ополоснуться. Ну ладно, если уж быть совсем честной, то мне просто некомфортно находиться в таком жалком виде рядом с вылизанным Александром.

Закалываю волосы на макушке и пускаю воду.

Первые минуты все идёт хорошо. Я даже успеваю намылиться и смыть пену, но потом… колени вдруг подкашиваются, и я с позорным грохотом, сметая локтями тюбики с шампунями, оседаю вниз. Вода лупит меня по спине и мне кажется с такой силой, что я не могу встать.

— У тебя все нормально? — заглядывает в ванную Швецов.

— Да, — хриплю.

Но он от чего-то мне не сильно верит. Рывком открывает душевую, выключает воду и закутывает меня в полотенце.

— Я вижу…

— Со мной все нормально, — пытаюсь я протестовать.

Потому что вся горю от его близости. Стыдно. Он не имеет права видеть меня такой! Но болезнь сорвала напускную броню самостоятельности, и теперь мне просто хочется порыдать у него на руках. Ну вот у кого мне ещё рыдать? Я кусаю губы и держусь.

Швецов возвращает меня на кровать. Рывком забирает полотенце, невозмутимо вытирает мне им волосы и приносит из шкафа с вещами новое. Я смотрю Саше в глаза, пока он закрепляет его узлом на моей груди.

Александр тяжело сглатывает и отводит взгляд.

— Сейчас чай принесу и ещё таблетку.

Я смотрю на удаляющуюся спину Швецова и чувствую себя так, будто от меня только что отказались. Ни одного лишнего касания. Ни одного слова. Я больше ему не интересна? Ну так радоваться надо! Только мне от чего-то не радостно.

И горло болит, и Саше я больше не нужна, и психануть не выйдет, потому что Швецов к нам с дочерью максимально щедр и внимателен.

Пальцы сами ослабляют полотенце.

— Вот, держи, — Александр ставит на тумбочку чашку и тарелку. — Давай хотя бы сыр. Чай с сахаром сделал. Только осторожно, за ручку бери.

Я тянусь к тумбочке, и полотенце, конечно же, соскальзывает по моему тело вниз к бёдрам.

Швецов застывает и делает глубокий вдох.

— Если это намеренная акция, то я не железный, Варвара, — говорит он строго.

Я перехватываю грудь ладонью. Поспешно делаю глоток чая, обжигаюсь и, хныча, сворачиваюсь на кровати калачиком. Жалкая, глупая Варя. Что ты вообще творишь?

Я жду, что Швецов уйдёт, но вместо этого он садится, а после ложится рядом со мной на кровать и притягивает меня к себе спиной.

— Ты — жестокая девочка, — хрипит он мне в шею и сжимает бедро. — Мне твоё тело снится каждую ночь. Если бы тебе не было сейчас так хреново, клянусь, за твою провокацию я бы тебя трахнул. У меня от воздержания скоро лопнут яйца.

— Некому помочь? — Фыркаю.

— Из моих тарелок ест ребёнок, — резко отбривает от меня. — Я не трогаю шлюх. А нормальные женщины сразу почуют лажу. И я не лицемер. Если говорю, что не рассматриваю никого, кроме тебя, значит, так и есть.

Я делаю усилие и оборачиваюсь к нему лицом.

— Думаю о тебе постоянно, — шепчу с отчаянием. — Что мне делать? Ты повсюду.

— Возвращаться, — Саша проводит пальцами по моей щеке, убирая волос, а потом спускается лаской на плечо. — Я создаю этот город для вас с Машей. Ты — моя. Но я жду, когда ты наешься свободы.

— У меня завтра свидание, — каюсь я ему. Потому что действительно ощущала каждую свою переписку с другим мужчиной, как измену. — В шесть вечера.

— Я позвоню, скажу, что ты не придёшь, — хмыкает Швецов и ощутимо так прижигает мне ладонью по попе, а потом сжимает горящую ягодицу.

— Ах… — выгибаясь я в его руках. — Что ты делаешь?