Швец. Второй шанс для бандита

Выходя из ступора, я подбегаю к дочери. Хватаю ее сонную в охапку, просто заслоняя от всего собой и, часто моргая от внезапно вспыхнувшего верхнего света, смотрю на человека, который движется по комнате от окна.

Глава 42. Сама по себе

Швец

В первое мгновение, когда я вижу Варвару с дочерью живыми и здоровыми у меня подкашиваются колени.

Это как отходняк, вот ты держишься до последнего, а когда все становится нормально, накрывает.

Я достигаю другого конца комнаты в несколько размашистых шагов и прижимаю девочек к себе. Варя всхлипывает и сминает мне воротник куртки.

Между нами копошится Марья. В порыве чувств целую ее в макушку.

— Волчата плачут, — выкручивается дочь из моих объятий и спешит к окну.

Я, наконец, тоже начинаю слышать происходящее в доме. Действительно, кто-то скулит. В соседней отрывается Кирилл. Гасит Тараса. Мужики прочесывают дом и местность.

Смотрю на заплаканное лицо Варвары и больше всего хочу присоединиться к Кириллу. Но мы договорились, что я не подхожу. Убью иначе.

— Варя… — выдыхаю, стирая с ее щёк следы слез. — Прости меня. За все прости…

Она, всхлипнув, закусывает губу, а потом неожиданно размахивается и залепляет мне пощечину.

— Никогда… — шипит.

Подлетает с места и спешит следом за дочерью. Я оборачиваюсь ей в след.

Не понял… Зависаю глазами на практически голой заднице своей женщины и даю себе фору в минуту никак это не понимать. Потому что если это то, о чем подсказывает мне иррациональное чувство ревности, то это выстрел в голову. А если этот урод ее тронул… то я точно его убью.

— Мышонок, от окошечка дует, а ты с голыми ножками, — воркует Варя с Машей.

— Окошечко разбилось, — отвечает ей дочь.

— Это ветер, — успокаивает ее Варвара. — Пойдём оденемся.

Девочки возвращаются.

— Там животные, — смотрит мне в глаза Варя и торопливо натягивает джинсы. — Волчата. Все в осколках…

Я киваю и встаю на ноги. Вглядываясь Варваре в глаза, отвожу в сторону прядь волос и веду пальцами по синеющему засосу.

— Что он сделал? — выдавливаю из себя хрипло.

— Ничего, — ведёт плечами Варвара, скидывая мою руку. — Не успел… Я вырвалась. И сразу вы зашли. А вообще замуж звал, — хмыкает. — Но я отказала, сказала, что хватит с меня мужей.

Кидает на меня тяжелый взгляд и начинает одевать дочь.

Я нащупываю пистолет за поясом. В голове мутнеет. Глаза заливает яростью.

Делаю два шага к выхожу из комнаты и вдруг слышу за спиной голос Варвары.

— Они все должны жить, Саша. Быть наказанными по закону. Ты — не закон. Ты — палач. Остановитесь. Дайте уже жить без неприкаянных душ.

Врезаюсь кулаком в косяк. Боли не чувствую. Иду вперёд.

Дальше — помню все смутно. Какими-то кадрами. Как бил своего бывшего помощника, чувствовал костяшками, как крошились его зубы, и дальше бил. Как мужики еле оттащили меня, объясняя, что мы обещали его ментам вместе с папашей. Как Варвара отказалась садится со мной в одну машину, потому что я весь в крови. Как снова пили в генеральской бане до утра, а на утро было так плохо, что девки вызывали там скорые с капельницами.

Позорище. Но мужской отходняк он обычно бывает таким нелицеприятным.

Домой я возвращаюсь в обед. Цветы, кольцо, шуба, робот-кошка Маше оттягивают мне руки. Это все не поможет, я понимаю. Но психологически проще.

С кухни доносятся звуки прсуды и запахи еды. Хорошо.

— Привет, — кричу. — Есть кто дома?

Марья вихрем вылетает мне на встречу.

— Папочка!

Подхватываю ее, отпуская все вещи на пол.

Вдыхаю запах детского шампуня с макушки и стискиваю мягкое тельце.

Варя выходит в коридор следом за дочерью. Строгая, бледная. Волосы собраны в тугую косу. На плече лежит небольшое полотенце. У меня все внутри сжимается от этих деталей, потому что я прекрасно понимаю, что не в любви признаваться мне сейчас будут.

— Я ждала тебя, чтобы сказать, — начинает Варвара и переводит дыхание. — Что сегодня мы с Машей уезжаем жить к тете. Ее выпишут из больницы в конце недели. Нужна будет помощь.

— Варя… не надо, — качаю я головой. — Я виноват. Но все закончилось.

— Иди доедай кашу, Машунь, — отрывает от меня дочь Варвара.

— Нет… — не соглашается моя малявка.

— Иди, иди, — отпускаю ее с рук. — Покажешь мне пустую тарелку, а я пока руки помою.

Убегает, пару раз хитренько оглядываясь.

Варвара обхватывает себя руками крест на крест и смотрит мне в глаза.

— Тараса нет больше, — взмахивает полотенцем. В голосе стоят слёзы.

— В смысле нет? — Сводит меня. — Откуда ты знаешь?

— Политиков сажают громко, Швецов, — отвечает она. — А у тебя в доме целых три телевизора. Вы ему рёбра сломали. Менты помощь не оказали…

— Черт… — закатываю глаза.

Варя начинает плакать.

— Я больше не могу. Отпусти нас домой… — всхлипывает и вытирает слёзы полотенцем. Теперь я понимаю, для чего оно там висит.

Хочу подойти и обнять, но не чувствую себя в праве.

— Я очень вас люблю, — говорю тихо. — Это все ради вас было…