Швеция. Гроза с Балтики

О смерти отца Густаву сообщили вечером 1 марта 1771 г., когда он сидел в ложе парижского оперного театра. В Стокгольм он вернулся уже не принцем, а королем Густавом III.

Получив большую субсидию от Франции, Густав III организовал государственный переворот. 19 августа 1772 г. риксдаг под дулами пушек принял пакет новых законов, которые существенно увеличивали власть короля. Правительство Швеции превращалось в совещательный орган. Риксдаг, в ведении которого оставались законодательство и налогообложение, созывался теперь лишь по воле короля.

Накануне государственного переворота в Швеции прозорливая Екатерина II писала к госпоже Бьельке: «Сердце говорит мне, что ваш любезный шведский король и его милая маменька не сделают ничего путного».

С первых дней своего царствования Густав III начал подготовку к войне с Россией. Уже в 1775 г. он заявил своим приближенным: «Должно, не теряя ни одной минуты, готовиться к обороне. Чтобы окончить по возможности скорее такую войну, я намерен всеми силами напасть на Петербург и принудить таким образом императрицу к заключению мира».

Но это не мешало Густаву рассыпаться в комплиментах своей «сестре» Екатерине[119] и предлагать ей союз. Густав писал: «Я люблю мир и не начну войны… Швеция нуждается в спокойствии… Король этого государства не может начать войны без согласия чинов, и то обстоятельство, что он сам в этом отношении связал руки себе и своим наследникам, должно считаться ручательством основательности такого убеждения с его стороны».

Екатерина и Густав в течение нескольких лет обменивались весьма дружескими, исполненными любезностей письмами. Для встречи с Екатериной Густав в 1777 г. приехал в Петербург, а в 1783 г. — в Фридрихс-гам. Во время второй и последней встречи Екатерина подарила «брату» Густаву 200 тысяч рублей.

Густав деньги взял, но по-прежнему бахвалился перед своими придворными планами нападения на Россию. Но и в окружении короля были глаза и уши императрицы. Осенью 1783 г. Екатерина в письме к «брату» процитировала его бахвальство: «Говорят, что вы намерены напасть на Финляндию и идти прямо к Петербургу, по всей вероятности, чтобы здесь поужинать. Я, впрочем, не обращаю внимания на такую болтовню, в которой выражается лишь игра фантазии».

В 1787 г. началась русско-турецкая война. Франция и Турция выделили Густаву III огромные субсидии. Кроме того, Густав ввел королевскую монополию на производство и сбыт водки, любимой шведами не менее, чем русскими. Король решил, что настал его звездный час. По конституции Швеции запрещалось королю первому начинать войну, иное дело, если королевство подвергнется опасности извне…

Весной 1788 г. Густав распространяет слух, что русский флот внезапно собирается напасть на Карлскрону. На самом деле русские, наоборот, хотели отправить лучшие корабли Балтийского флота под командованием адмирала П.В. Чичагова в Средиземное море для борьбы с турками.

В Петербурге досконально знали о вооружении шведской армии и флота, но поделать ничего не могли.

18 марта 1788 г. Екатерина I писала Г.А. Потемкину: «Слух носится у Шведции, будто Король Шведский в намерении имеет нас задирать. Граф Разумовский, о сем слухе говоря с старым Графом Ферзеном, сей ему сказал, что без сумасшествия сему верить нельзя, mais que d’un cerveau un peu derange on peut tour attendre[120]. Что заподлинно в сем деле есть, — то, что в Карлскрону послано приказание вооружить двенадцать военных кораблей и несколько фрегатов. Деньги в Голландии негосиирует, и в Финляндии Шведской делаются приготовления к лагерям. Также три полковника из Финляндии призваны к Королю в Стокгольм и паки отправлены в Финляндию. Генерал Поссе объезжает границу и делает магазин — 14 000 бочек всякого хлеба»[121].