Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

— Это называется категорический императив Канта и — нет. У нас не схожие понятия о добре и зле. Для кого-то честь погибнуть в бою, это для него хорошо и добро, если оценивать по этой шкале. А для кого-то честь — ударить в спину. Кто-то всю жизнь был праведником, но не был оценен по достоинству и умер в муках. А кто-то всю жизнь грешил и убивал, и прожил долгую и счастливую жизнь. Что же будет после смерти — о том нам неведомо. Хотя Старшая Сестра знает, но говорить отказывается, мол сама узнаешь. — говорит Лилинг и Гуань Се потирает подбородок. Ему нужно срочно выезжать в Летний Лагерь, неизвестно что там натворит Яростный Кабан Чжан, увидев Седьмую в колодках, но желание подискутировать на отвлеченные темы о природе добра и зла — выше него. Хорошо, думает он, совсем немного времени, одну свечу, не больше. Что может случиться за одну свечу? А на дороге я поскачу быстрее и догоню Брата Чжана до того, как он доедет до места.

— Погоди, — говорит он, присаживаясь напротив Лилинг и взмахивая рукой, чтобы им принесли нагретого вина и сладостей с закусками: — ты хочешь сказать, что Воля Небес — это категорический императив? Я согласен с тем, что ценности у разных людей разные, но основа одна и та же. Нам не нравится, когда нам делают больно, мы ценим добро и любовь других людей, это у всех одинаково.

— Возможно я неправильно выразилась, — морщит носик Лилинг, родная дочь Главы Баошу: — категорический императив это скорее совесть, нравственный закон единый для всех, но в первую очередь для самого наблюдателя. А господин Гуань Се говорит об абстрактном Добре и Зле. Но даже так — одно и тоже действие для одного человека будет добро и благо, а для другого — неприемлемое зло. Вот, например, если вы возьметесь погладить грудь кого-либо из девушек заведения — для них это будет приемлемое действие, а если приблизитесь с такими же намерениями ко мне — это будет неприемлемо. Действие одно и то же, но отношение разное. Потому все законы нравственности и морали, а также законы государства преследуют лишь одну цель — позволить людям жить вместе, не переубивав друг друга.

— И исходя из этого ты и твоя Старшая Сестра проповедуете заповедь «ничто не истинно, все дозволено»? Это опасная идея, ведь если все станут следовать ей, общество будет разрушено. Когда каждый преследует свои интересы, плюя на общество, семью и государство… — прищуривается Гуань Се. Девушка из «Юных Лепестков» расставляет на столе перед ними чашки и наливает вина.

— Ну, во-первых, все не будут следовать этой заповеди. Только смелые. Только сильные. Только те, кто смогут преодолеть страх и бросить вызов обществу. А во-вторых, я уже говорила, что эта заповедь только для первой ступени посвящения. Вторая ступень как раз говорит о том, что существует одна цель, одна воля, которая и является истиной. Которая ведет за собой и подлежит немедленному исполнению. — отвечает Лилинг: — просто вот так сказать «делай что хочешь, все равно пожалеешь» — это путь в никуда. Первая заповедь предназначена лишь освободить человека от оков долга перед обществом, родителями и правителями. Освободить его от непрестанного «ты должен». Быть хорошим правителем, хорошим отцом, хорошим мужем, хорошим воином, хорошей дочерью, быть для кого-то кем-то. Потому на первом этапе человека должно освободить от долгов и привязанностей, с тем, чтобы на следующем — дать ему цель. Смысл жизни. Подчинить его воле.

— Подчинить его воле? Для той, которая первой заповедью освобождает человека, это звучит достаточно цинично, — откидывается назад Гуань Се: — и чьей же воле вы собираетесь подчинить этого освобожденного?

— Его собственной. Если нет запретов и рамок, нет законов и границ, то для человека имеет значение только одна воля — его собственная. — отвечает Лилинг и ее глаза возбужденно блестят: — я — освободилась от любых границ и превзошла все рамки только для того, чтобы подчинить всю себя своей воле и исполнению своей цели!

— В мире нет иной воли, кроме моей собственной… хм… какая интересная философия. Должен признать — не новая. И должен отдать должное — у крестьян она будет пользоваться популярностью. — говорит Гуань Се, предвкушая интересный философский диспут: — девушка! Юный Лепесток! Пожалуйста, позовите сюда госпожу Бэйхуа, я так хочу послушать, что она скажет по этому поводу…

Глава 20