Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

— А чего бы и не посидеть в приятной компании? — говорит кто-то и еще один садится рядышком. Потом из толпы молча выходит худощавый парень со шрамом через все лицо и так же молча — садится на землю рядом с ними. И еще один — в кожаной безрукавке и с топором за поясом. Другой — полуголый по пояс, бронзовый от загара, в коричневых штанах и с дюжиной метальных ножей на перевязи, через грудь, крест-накрест.

— Жалко Второй Брат ушел, он бы сейчас присоединился. — говорит бородач с красной банданой на голове: — а что? Посидим… подумаем, как дальше жить.

— Что вы творите⁈ — Шестой Брат вскакивает на ноги и сжимает кулаки: — что вы делаете? Прекратить! Немедленно!

— У нас тут не императорская армия, а Братство Справедливости. — замечает бородач: — где сидеть и что делать уж как-нибудь сами решим. — сидящие согласно гудят. Их уже много! Сяо Тай оглядывается, поворачиваясь всем телом. Их уже больше двадцати и народ прибывает! Приходят новые люди и молча садятся рядышком, о чем-то говорят вполголоса, хлопают друг друга по плечу, смеются, бросают на нее сочувственные взгляды.

— Не переживай, Седьмая, мы за тебя горой. — говорит бородач и Гу Тин бросает на него благодарный взгляд. Сяо Тай вздыхает. Видимо в этот раз колодки будут заметно легче.

Глава 19

— Что это за заведение такое? Театр? И как долго мне тут ждать? И почему я должна была переодеться? — задает вопросы младшая сестренка Седьмой, родная дочка Главы Вон Ми, Лилинг-мэймэй.

— Это… да, что-то вроде театра, да. — говорит Гуань Се, Второй Брат Горы Тянь Ша: — полагаю что так. Во всяком случае именно тут и происходят знаменитые на весь уезд выступления Госпожи Фэнхуа, которую все называют Утренний Ветер В Цветочном Саду. Уважаемой младшей сестре нашей любимой Сяо Ти, Маленькой Седьмой — будет здесь удобно и безопасно. А я и Седьмая — пока разберемся с делами на горе. Есть вещи, требующие нашего вмешательства и будет лучше, если пока ты останешься здесь.

— Да? Тут красиво… — Лилинг окидывает взглядом внутреннее убранство «Персикового Сада». К ним спешит госпожа управляющая, она склоняется перед Вторым Братом, выставляя вперед сложенные в почтительном жесте руки.

— Досточтимый Гуань Се, сам Нефритовый Мудрец Запада снова почтил нас своим присутствием. Это скромное заведение и его недостойная упоминания хозяйка выражают искреннюю радость по этому поводу.

— Эти чувства взаимны, — склоняется в поклоне Гуань Се: — таланты и умения чаровниц «Персикового Сада» превосходят слухи, разносящиеся по семи провинциям. Передайте мое искреннее почтение Госпоже Бэйхуа, известной как Цветок Лотоса и Капля Мудрости. И скажите, что я с нетерпением жду реванша в сянци и го.

— Разве вы не проследуете в покои вместе с юным господином, чтобы лично передать это Госпоже Бэйхуа? Она отзывалась о вас как об очень умном и достойном человеке. Мало кто может выиграть в сянци у самой Капельки Мудрости. И это не говоря о том, что дискуссии о духовном начале человека и буддийской этике с самим Нефритовым Мудрецом Запада, господином Гуань Се, подобны сладкому нектару, который подают небожителям в Дворце Небесного Императора.

— К сожалению, я не могу позволить себе такого счастья как общение с Госпожой Бэйхуа. Неотложные дела требуют моего присутствия в другом месте.

— Какая жалость. Может быть хотя бы юный господин, сопровождающий господина Гуань Се — воспользуется услугами «Персикового Дома», и усладит свой взор нашими девушками?

— Юный господин воспользуется. — уверяет Гуань Се, в то время как Лилинг хранит почтительное молчание. Вот она — настоящая дочь Вон Ми, думает он, обучена манерам и способам поведения, с самого детства воспитана в роскоши, но подмечает малейшие детали, указывающие на статус. От ее взгляда не укрылась ни золотая шпилька с большим рубином, воткнутая в прическу госпожи управляющей, ни сама прическа, высотой едва ли не в локоть, ни нефритовая подвеска на поясе, ни властный взгляд. И при этом всем, родная дочь Главы Баошу — приучена знать свое место. Не встревать в разговор старших, даже если ничего не понятно, а ей велели переодеться в мужское платье, даже если в разговоре ее назвали «юный господин». Старшие говорят — молчи. Все вопросы можешь задать потом, наедине, не встревай, не дай Гуаньинь опозоришься или того хуже — опозоришь старшего. А вот Сяо Тай на ее месте — не сдержалась бы, вылезла с вопросами или реплику вставила, думает он, это ее и выдает.