Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша

— Ну… она воспитала такую смелую и трудолюбивую девушку как ты, а значит она была не так уж и плоха. Кроме того, все эти моральные рамки и шейминг женщин понятия устарелые. Вот приедет Лилинг — она тебя научит, да. Есть у меня проповедник нового культа.

— Кстати. — открывает взгляд от игры в сянци Второй Брат-Браво: — твоя сестра проповедует в «Персиковом Саду». Проповедует истово, но неправильно, искажая слово и придумывая отсебятину. Разве это правильно — неофита в народ посылать? Она ж все по-своему трактует.

— Хм. — Сяо Тай дожидается, пока Гу Тин не поднесет ей чашку чаю, принимает ее, закатав рукава и отдав честь хозяйке, заварившей чудесный напиток, отпивает глоток и задумывается.

— Второй Брат, — отвечает она наконец: — настоящие секты и культы всегда посылают своих новообращенных в народ с проповедями и заданием по вербовке новых членов. И не потому, что у новообращенных это хорошо получится, нет. Это делается не для того, чтобы привлечь новых членов или заставить поверить тех, кто вне культа. Это делается для самого неофита — чтобы он сам поверил по-настоящему. Чтобы ответил на все вопросы и сомнения, чтобы он сам создал свою веру, выковал ее в спорах и возражениях. Только так, в спорах и сомнениях, в отрицаниях и изначальном скепсисе и может зародиться настоящая вера. Кроме того, вера без сомнений, слепая вера — чаще всего ломается и рушится, как только человек начинает задавать себе вопросы и мыслить критически. Если ты хочешь создать что-то крепче чем обычное «делай как я сказал и не задавай вопросов» — тебе нужно что-то, что выдержит все вопросы и сомнения.

— Понятно. — кивает Второй Брат-Альфа: — так у тебя у самой нет ответов на эти вопросы, и ты отдала все на откуп Лилинг?

— Она девочка умная, сама все придумает, и сама себе и вопросы задаст и ответы на них сформулирует. Я дала ей свободу мышления и аргументации, дальше она уже сама. — отвечает Сяо Тай: — а вы двое как встретились? Я знала, что эта встреча неизбежна, но все же…

— Для тебя все это игра, а? — качает головой Второй Брат Альфа: — это же слово твое, которое идет в народ, разве не страшно, что его исказят? Что на выходе ты получишь что-то совершенно отличное от твоих намерений? Что вместо учения о добре, справедливости и свободе у тебя получится что-то, что будет угнетать народы и давать власть недостойным?

— Ай. Мои слова все равно исказят. Любые слова исказят. — машет рукой Сяо Тай, поставив пустую чашку на стол: — очень вкусно, Гу Тин, спасибо. Вам двоим не пора спать уже? Завтра рано вставать, вы и так задержались. Ступайте, я сама кухню закрою.

— Конечно, госпожа Седьмая. — кланяется Гу Тин: — господа Вторые.

— Погоди. — Сяо Тай все же решает спросить: — я смотрю ни тебя, ни Минмин не удивляет что тут два Вторых Брата сидят?

— Сила Второго Брата невероятна. — отвечает Гу Тин: — поистине он Великий Нефритовый Мудрец Запада и никто не сравнится с ним в способности найти себе оппонента для дискуссии.

— Второй Брат заскучал в одиночестве после того, как Седьмую позвали к Первому. — добавляет Минмин, протирая свой бронзовый котелок: — вот он и создал себе партнера по игре в сянци, это очевидно даже таким людям как мы. Создание разумного существа из энергии Ци — это подвиг и деяние подобное Великим Подвигам Созидания Мира. Но мы не удивляемся, это же Второй Брат.

— Поистине, блажен невежественный, ибо ничто не нарушит покой его мыслительных процессов. — ворчит Сяо Тай: — я поняла.

— Мы что-то сделали не так? — интересуется Гу Тин и Сяо Тай вздыхает.

— Нет, вы все сделали правильно. Это уже… наши с Втором Братом заморочки. Минмин, у тебя сегодня тушенное мясо получилось очень хорошо. Ты у нас и так талантлива в кулинарии, а тут несомненный рост. Гу Тин, а ты у нас точно талант свой прожигаешь на кухне. Первый Брат сказал, что отныне нет кухни, а есть «ватага Седьмой», отдельное подразделение со всеми правами и возможностями для ватаги внутри Братства. Подумываю сменить название, «ватага» мне не нравится.

— Легион Безумцев, которые решили следовать за Седьмой? — подсказывает Второй Брат Браво, переставляя фигурку на доске: — Кучка Фанатиков Хушень?

— Кстати, откуда пошло все это? Я вот еще могу понять отсылки к Госпоже Кали, поведение у меня не укладывается в общепринятые рамки и границы… но Юная Богиня Хушень? — задается вопросом она: — какая из меня Богиня? Это все не спроста. Это как Миссионария Протектива у Бене Гессерит, словно кто-то заранее посеял семена предрассудков, в которые как нож в ножны входит и мое поведение, и даже особенности внешности.

— Миссионария Протектива? — поднимает свой взгляд от доски Второй Брат-Альфа: — интересно. Это на каком языке?