Сяо Тай и Жемчужина Дракона

— Вот как. У них даже лица серебряные, это так принято?

— А… это. С какого-то момента пошла мода на эту краску на лице. Говорят некоторые из Серебряных покрывают ею все тело. Некоторые люди слишком далеко заходят в своих стремлениях показать принадлежность к своему подразделению. Золотые повсюду носят свои плащи с золотой изнанкой и конечно же перстни. Серебряные — вон лица красят. Предлагаю поторопиться, дом Ли Шана совсем рядом.

— Да? А я думала на рынок зайти, или по магазинам пройтись, тут у вас вроде большой рынок должен быть? Конечно, уже вечереет, но все же… — Сяо Тай прищурилась на заходящее солнце.

— Солнце садится, скоро наступит время Ночной Стражи. Всем добропорядочным гражданам нужно быть дома после заката солнца. Осенью солнце садится за горизонт стремительно, так что нам лучше поторопиться. — говорит Син Тан и подбадривает свою лошадь.

— Тут с этим так строго? — Сяо Тай пытается вспомнить строгости вроде комендантского часа в Чаньюэне и не может. С другой стороны, она в Чаньюэне всего ничего времени провела и то — в колодках. На ночь ее и мелкого воришку по имени Иши — отводили в тюрьму, так что откуда ей знать. Вон, тот же Цао Цао в свое время был изгнан из столицы, потому что во время комендантского часа, того самого времени Ночной Стражи — поймал какого-то аристократа и велел дать ему сто ударов бамбуковой палкой, что в общем было равно смертной казни. Засекли аристократа до смерти, а потом неприятности начались. Деталь, но важная. О чем говорит эта мелкая оговорка в сказании о Троецарствии? Да о том, что наказания за нахождение на улице во время Ночной Стражи — могли караться крайне сурово. И если какой-то капитан стражи мог дать приказ запороть до смерти практически любого, кто находился на улице ночью — значит комендантский час был весьма тщательно соблюдаем. Видимо, как защита от воров и ночных убийц. Любой, кто находится на улице ночью — нарушитель и все тут. Даже Син Тан, несмотря на то, что друг и приятель племянника генерала Лю — спешит, чтобы не оказаться ночью за воротами.

Значит, нету смысла местный рынок искать, скорее всего продавцы и торговцы уже спешно закрывают свои лавки, запирают окна и двери. Комендантский час в средневековом городе — это не шуточки. Недаром местные судебные исполнители во время процесса стоят с такими здоровенными деревянными палками, большими и длинными, словно весла. Этими палками они порядок наводят во время судебных заседаний, то есть попросту бьют подсудимого по спине. С такими порядками можно и одного судебного заседания не пережить.

— А кто несет Ночную Стражу в городе? — спрашивает Сяо Тай у своего спутника: — тоже Серебряные?

— А кто же еще. Они. Вот мы и приехали. — Син Тан спешивается перед высокими, покрытыми затейливой резьбой красными воротами, приподнимает специальный бронзовый ударник и стучит им по бронзовому же основанию. Спустя некоторое время в воротах открывается небольшое окошко и оттуда выглядывает чье-то заспанное лицо.

— Младший Си, негодник такой! Опять бездельничаешь? — грозно вопрошает Син Тан и лицо тотчас исчезает, испуганно ойкнув. Ворота отворяются, и низенький парнишка с поклоном принимает поводья лошади Син Тана. Тут же прибегают еще люди, они торопливо окружают экипаж и едва ли не на руках вносят Ли Шана в дом, тот успевает сказать что-то вроде «Добро пожаловать в мой дом, юная госпожа» и «ваша красота подобна удару мечом в глотку!», после чего его унесли прочь.

Сяо Тай смотрит на всю эту суету и думает, что человеческий разум устроен удивительным образом — когда Син Тан говорил «особняк Ли Шана пустует» — он не упоминал что в нем живет едва ли не сотня прислуги. Но эти благородные прислугу за людей не считают, все ясно. Надо было одеться еще попроще, подумала она, тогда такие как этот Ли Шан мимо проходили бы. С другой стороны — тогда приставали бы люди рангом поменьше. Толку то. И с каких пор она стала магнитом для любовных страстей?

Она перекидывает ногу и сползает с лошади на землю, чувствуя, как гудят непривычные к верховой езде ноги. Поводья у нее тотчас забирают и с поклоном показывают куда идти уважаемым гостям.

— Госпожа Седьмая? — говорит Юиньтао, оказавшаяся рядом: — что-то странное с Джиао происходит. Взгляните.

— Что? Джи Джи? — Сяо Тай оглядывается. Девицу Джиао ведут под руки, она блаженно улыбается. Она вообще странная, думает Сяо Тай, но вот в таком виде я ее впервые вижу.

— Что с тобой такой? — спрашивает она, ткнув девицу Джиао пальцем в живот: — соберись!

— А? — глаза Джиао наконец фокусируются на лице Сяо Тай и она моргает несколько раз: — извините, Старшая Сестра. Но здесь так хорошо! Это хороший город.