Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька

Хаджи Хальфа и „Сиасет-намэ“ приводят две даты, когда сочинение могло быть написано: 469 (=1076/77) и 484 (=1091/92) г. Обе даты относятся к правлению Малик-шаха, третьего по счету „великого сельджука“, при котором и завершилось устроение государства при ближайшем участии самого Низам ал-мулька. С этой точки зрения написание трактата об управлении государством именно в этот период кажется весьма естественным. Нужда в таком трактате, который фиксировал бы, по выражению „Сиасет-намэ“, „какие обязанности и как выполняли государи до нас, а мы не совершаем“, несомненно должна была особенно остро ощущаться как раз во время этой созидательной административно-государственной работы. Гораздо труднее определить, к какой именно дате относилось написание Низам ал-мульком своего мувада'ата. Единственным критерием в данном случае может быть лишь фактический материал, относящийся к биографии вазира. Этот именно материал не может не привести исследователя к необходимости проявить большее доверие к дате, указанной „Сиасет-намэ“. В то время как дата Хаджи Хальфы при современном состоянии биографических сведений о вазире вряд ли может быть объяснена по причине отсутствия в источниках каких-либо сведений о мотивах появления подобного назидательного сочинения в 469 (= 1076/79) г., дата, приводимая издателем „Сиасет-намэ“, находит, на наш взгляд, вполне правдоподобное объяснение в событиях, предшествовавших отставке и убиению Низам ал-мулька. Появление подобного трактата именно в эти критические для жизни и политической линии Низам ал-мулька 484—85 (= 1091/92) года находит свое объяснение во всей сложившейся обстановке при дворе. Не говоря уже о том, что необходимость написания такого сочинения могла исходить из субъективной потребности находившегося в опале вазира определить свое отношение к злободневным политическим вопросам с целью убедить султана в своей правоте, появление такого трактата может также быть объяснено фактами реконструкции при сельджукском дворе газневидских бюрократических традиций. Написание политического трактата являлось своеобразным, хотя и несколько запоздалым, оформлением газневидского мувада'ата. В этом отношении весьма характерны слова султана, сказанные при прочтении сочинения и приводимые издателем: „эти все главы написаны так, как хотело мое сердце; к этому нечего добавить. Я делаю эту книгу своим руководством, буду по ней действовать“. Невольно они напоминают тот „ответ“, который давал Масуд б. Махмуд на мувада'ат Ахмед-и-Хасан и Ахмед-и-Абд-ас-Самад. С этой точки зрения также вполне объясним и тот, иначе ничем необъяснимый факт, что написанный вазиром трактат, столь высоко оцененный султаном, был направлен в канцелярию, а не остался на руках государя. Как то отмечено вышеприведенными отрывками из Бейхаки, подобные документы при газневидском дворе считались совершенно естественно государственными документами, в передаче и, очевидно, хранении которых принимал непосредственное участие диван государственной переписки (лично Абу-Наср Мишкан у Бейхаки). Из приводимых издателем сочинения фактов остаются только два факта, не нашедшие пока что объяснения: 1) сообщение об устройстве своеобразного конкурса на написание трактата, в котором, кроме Низам ал-мулька, принимали участие Шараф ал-мульк, Тадж ал-мульк и Маджд ал-мульк; 2) сообщение о последующей после написания переделке Низам ал-мульком трактата с добавлением „в ясных выражениях того, что приличествует каждой главе“.

Оба эти сообщения нам представляются весьма важными, но объяснимы они могут быть только исходя из событий, последовавших за смертью Низам ал-мулька (1092).

Как явствует из всего вышесказанного, анализ фактического содержания „Сиасет-намэ“ всецело подтверждает указание издателя сочинения о первом появлении трактата после смерти Низам ал-мулька, очевидно, в правление сына Малик-шаха—Мухаммеда, которому посвящен раздел 5, касида в конце сочинения и упоминание имени которого дает основания говорить о самой поздней дате, встречающейся в сочинении.

Соответствие указания издателя с фактическим содержанием сочинения в отношении времени появления его представляется нам фактом чрезвычайно существенным; во-первых, этот факт говорит о реальности существования издателя, во-вторых, он объясняет дальнейшую судьбу трактата.