Сиасет-намэ. Книга о правлении вазира XI столетия Низам ал-Мулька

В ту неделю, на которую падут непринужденные удовольствия, следует один два дня устраивать общий прием. Пусть придут те, кому привычно приходить, пусть никому не препятствуют; пусть объявят, что это день их прихода. Пусть также знают, что дни, посвященные знати, приближенным — не время для них и сами не приходят, не будет тогда необходимости одних пропускать, другим отказывать. Надо, чтобы те, кому следует бывать на придворном собрании, не обижались, так как кто суть они (?) И условие таково: каждый приходит не иначе, как только с одним гулямом. А чтобы каждый приносил свою бутыль и приводил виночерпия — неприлично, никогда такого обычая не было. Очень неодобрительно, чтобы повседневно еду, закуску и вино носили из дворца царей в свой дом, или из своих домов на царские собрания, ибо султан — хозяин мира, все миряне — его семья и слуги. Не надлежит, чтобы нахлебники уносили еду и вино из дома того, к чьей семье принадлежат. Если кто принесет свое вино по той причине, что придворный виночерпий, мол, ему не дает, следует наказать виночерпия, ведь ему поручают хорошие и плохие вина, — почему же он дает плохие? Пусть будет устранен и этот повод. А государю без достойных надимов не обойтись. Если он чаще проводит время с рабами, его достоинство терпит изъян, уважение к нему нарушается, получается недостойное, так как рабы этой службы недостойны. Если он чаще проводит время с вельможами, сипах-саларами, амидами, терпит ущерб величие государя, они производят в его приказах послабления, становятся заносчивыми, растаскивают серебро. А с вазиром следует разговаривать относительно важных дел управления, войска, налоговых поступлений, строительства, мероприятий, направленных против врагов государства и подобно |111| этому. Все эти дела таковы, что от них умножается докука и забота, дух от них бывает в мучении, да и сама сущность дел не позволяет для благополучия царства вести себя непринужденно и шутить с этим разрядом людей. Природа государя не раскроется так ни с кем, как с надимом. Если государь пожелает жить пошире, примешать шутку и острое слово, рассказать рассказы всякого рода и легкомысленные, и серьезные, и возбуждающие смех, и удивительные, то надимы не наносят ущерба достоинству и державности государя, так как их для этого дела и держат, мы раньше относительно этого упомянули в одной главе.

Глава тридцатая. О порядке стояния рабов во время службы.

Следует, чтобы они были на виду: у каждого должно быть определено место, ибо перед царем стоять или сидеть и то и другое равно: в стоянии надо поддерживать тот же порядок. Те из придворных, кто наиболее известен, стоят близко трона, как-то: оруженосцы, кравчие и им подобные. Если кто-нибудь захотел встать среди них, его удалит хаджиб двора; точно так же, если среди всякого разряда он увидит какого-нибудь несоответствующего человека, он закричит и не позволит, чтобы он там стоял.

Глава тридцать первая. О нуждах и требованиях войска, о службе свиты. [221]

Какая бы ни была нужда у войска, следует, чтобы она была передана языком начальников отрядов или предводителей; если что-нибудь доброе будет приказано, совершалось бы также через них, благодаря этому к ним создастся уважение. Если же войско станет высказывать само свои желания и в посредничестве не будет необходимости, то будет упущено уважение к начальникам |112| отряда.[222] Если кто из отряда надерзит своему предводителю, не сохранит уважения к нему или перейдет через свой предел, его следует наказать, чтобы старший был отличен от младшего.

Глава тридцать вторая. Об устройстве убранства, оружия и снаряжения, боевого и походного.

Именитым людям, которые располагают значительным содержанием, надо сказать, чтобы они хорошо заботились об убранстве оружия и военного снаряжения, чтобы они покупали гулямов. Ибо их красота, добрые качества, почет состоят в этом, а не в роскоши обстановки и блеске их жилища. Те из них, кто больше успеет в этом отношении, будут наиболее приятны государю; они будут наиболее устроены, почтены со стороны соратников и войска.

Глава тридцать третья. О выговорах высокопоставленным в случае ошибок и проступков.