Сибирь и первые американцы

Всё так, но есть и другое условие. Переход к производящему хозяйству или усложнение общественного устройства имели место не в силу общих причин. Причины могли быть только конкретными: однажды определенные люди почему-то сочли выгодным для себя поменять свое привычное поведение. Под «выгодой» мы имеем в виду не материальный интерес, а стремление обеспечить свои престиж, влияние, власть. В известной работе «Экономика каменного века» Маршал Салинз давно уже показал, что в традиционных обществах только эти факторы и существенны. Однако возможности для введения инноваций в отдельных обществах не одинаковы. Одни терпимы к нарушениям принятого порядка, в других отклонения от нормы подавляются жестко и решительно. Стремление подавлять инновации или, напротив, терпимое к ним отношение возникают не беспричинно, а являются результатом какого-то естественного отбора. Когда и где именно подобный отбор имел место, какие факторы определяли его ― эти вопросы пока только поставлены, и ответа на них еще нет. Ясно, однако, что, чем сложнее культура, тем легче в ней, при прочих равных условиях, возникают новые явления. Вероятность изменений возрастает также в тех случаях, когда различные общества вынуждены конкурировать между собой в борьбе за ресурсы.

Что представляли собой культуры Америки в тот период, когда в Новом Свете началось заметное усложнение общественного устройства? Являлись ли эти культуры продуктом только местного развития, или индейцы принесли со своей азиатской прародины значительный культурный багаж? Не мог ли этот багаж хотя бы отчасти определить направление и темпы дальнейшего развития? Не в этом ли хотя бы отчасти следует видеть причину некоторого параллелизма в развитии Ближнего Востока, Восточной Азии и Америки? Почему в Новом Свете первые опыты по выращиванию растений начались чуть ли не сразу после первичного освоения Америки людьми, а в Африке южнее Сахары новшества становятся заметны лишь с середины II тыс. до н. э., да и то их первопричиной были скорее всего культурные влияния с севера? Столь ли уж чистым является великий эксперимент с параллельным развитием цивилизаций Нового и Старого Света?

Ответ на эти вопросы дать пока трудно: слишком многие страницы древнейшей истории Америки и Евразии еще не прочитаны. Но и накопленные уже материалы позволяют строить определенные гипотезы. В книге мы постараемся не только кратко рассказать о первых следах проникновения людей в Новый Свет, но и оценить, насколько сложной могла быть культура ранних мигрантов и насколько она была однородна.

Итак, от решения вопроса о времени и путях первоначального заселения Нового Света зависит не только наше понимание развития культуры Америки до Колумба, но и раскрытие механизмов социальной эволюции в целом. Именно базовое сходство древних цивилизаций Передней Азии, Мексики и Перу служит главным доводом в пользу существования магистрального пути эволюции. Однако весомость этого довода зависит от того, какой культурный багаж могли принести со своей азиатской прародины предки инков и майя и, следовательно, от датировки и определения характера начального заселения Нового Света. В последние годы добыты новые материалы, заставляющие серьезно пересмотреть вопрос независимого параллельного развития цивилизаций Старого и Нового Света и делающие особенно важным исследование происхождения предков индейцев. С одной стороны, новые данные генетики, лингвистики и археологии подтвердили и конкретизировали предположения о транстихоокеанских плаваниях в доколумбову эпоху: примерно 1000 лет назад полинезийцы почти несомненно достигли южной Калифорнии. Не исключено, что они побывали и в Чили, оставив местным индейцам кур азиатского происхождения, хотя соответствующие заключения генетиков не окончательны. Но именно высокая вероятность подобных контактов сделала очевидной их малозначимость в культурной истории Америки: дело ограничилось незначительными и не распространившимися сколько-нибудь широко технологическими заимствованиями. С другой стороны, время первого появления ранних сложных обществ Америки существенно удревнилось, особенно для Центральных Анд, а некоторые особенности организации подобных обществ и идеологии их создателей (культовая иконография и, видимо, мифология) обнаруживают азиатские параллели. Весьма вероятно, что, по крайней мере, некоторые предки американских индейцев к моменту переселения в Новый Свет уже обладали достаточно развитой культурой. Косвенно о том же свидетельствуют и находки керамики финально-плейстоценового времени на обширных пространствах Восточной Азии. Соответственно стьюардовское понимание эволюции обществ Америки и Передней Азии как процессов, параллельность которых была достаточно обеспечена одним лишь сходством природных условий, должно быть подкорректировано. На темпы этой эволюции и ее направление в Америке могли повлиять обстоятельства, характерные для ее самой ранней и пока достаточно гипотетически реконструируемой фазы, развертывавшейся еще в Азии.

* * *