Сибирь, союзники и Колчак т.1

Делается внеочередное заявление о необходимости ввести в состав Думы членов Учредительного Собрания от Сибири. Председатель почему-то принимает это внеочередное заявление как законодательное предположение, ставит его сейчас же на голосование, оно принимается, и Председатель немедленно вводит его в действие, предлагая членам Учредительного Собрания занять места в Думе.

Любопытно, что переживали при этом юристы — удивление или ужас?

Перечислить все произведенные Председателем и Думой нарушения «обрядов и форм существенных» не представляется возможным.

Никакими наказами, даже наказом, принятым через несколько минут Думой, не предусмотрено принятие законов по внеочередным заявлениям. «Ни один законопроект не может быть разрешен по существу временной Сибирской Областной Думой без предварительного рассмотрения его в соответственной комиссии» (ст. 58). «Вносимые членами Думы законодательные предположения должны содержать в себе основные положения предполагаемого закона с объяснительной к ним запиской» (ст. 60). «По признании желательным издания закона на основании внесенного членами Думы законодательного предположения последнее передается для рассмотрения и составления соответственного законопроекта в комиссию» (ст. 62). «При рассмотрении в Думе каждый законопроект подлежит троекратному обсуждению» (ст. 65).

Почему же все это не соблюдено председателем Думы? Забыл ли он наказ или не знает общепринятых правил парламентского обихода? Или забыл о беспартийности председателя и отдал дань партии, к которой принадлежат члены Учредительного Собрания? Все это не меняет дела.

«Внеочередное заявление» превратилось в законопроект. Статьи закона — чего не сделает наш усовершенствованный век? — фиксировались исключительно воздушными волнами, в голосовании принимали участие не члены Думы, а лица, считавшие себя членами Думы, председательствовал милый человек, который вовсе не представил мандата.

Принятие закона производилось до проверки полномочий, до избрания президиума, до составления секретариата.

Но этим не ограничивается круг нарушений, допущенных Думою и ее председателем. Законы до введения их в действие утверждаются, подписываются, опубликовываются, но и это председатель Думы, ошеломленный торжественностью обстановки, совершенно упустил из виду, и через одну минуту после голосования состав Думы пополнился новыми членами.

Изменение состава законодательного учреждения — акт, несомненно, конституционного характера — последовало при обстановке, совершенно лишающей его силы закона и вообще всякого юридического значения.

Дума не ограничилась одной иллюстрацией своего наивно-детского отношения к законодательной работе. Также без соблюдения всяких формальностей, без чтения и обсуждения, она приняла наказ. Глубоко ошибутся те, кто подумает, что наказ состоит исключительно из правил внутреннего распорядка — этот наказ в значительной своей части представляет не что иное, как «учреждение Думы», т. е. закон самого серьезного конституционного значения. Достаточно указать, что этот наказ определяет законный состав заседаний Думы, который почему-то понижается до 79 членов. Оказывается, сорока человек — половины законного состава Думы — достаточно, чтобы принять и отвергнуть закон.

Но тот, кто ужаснется перспективе законодательства сорока членов Думы, окончательно обезумеет, узнав, что это неверно: 79 человек достаточно для открытия Думы, а затем, после открытия, для действительности заседания, а следовательно, и законности постановлений, достаточно участия... председателя и секретаря. Только их двух.

Это не преувеличение.

Статья 22 наказа гласит: «Для открытия и действительности заседания Думы в ней должно присутствовать не менее двух третей ее членов, находящихся в месте пребывания Думы». Находиться в месте пребывания Думы могут нередко два, три человека. Как поступит Дума при наличности двух депутатов, неизвестно: две трети одного или двух получить трудно, но при трех депутатах Дума может законодательствовать.

Местопребывание Думы нигде еще не определено. Наказ дает Председателю Думы возможность совершать законодательные налеты в любые города и веси Сибири и там, где окажется один-два члена, открыть заседание. Это отголосок революционного подполья, где прошла якобы состоявшаяся первая сессия Думы.

Кстати, о сессии. Почему наказ говорит о второй, когда у нас только открывается первая? Ведь если бы первая уже состоялась, то были бы и наказ, и президиум, и секретариат. Вся обстановка заседания 15 августа была обстановкой только для открывшегося парламента.

Довольно, однако!

Можно быть уверенным, что никто не посмотрит на состоявшиеся решения как на законодательные акты. Они составят только материал для будущего законодателя и для хрестоматии парламентских курьезов в назидание и увеселение потомству».

Декларация Сибирского Правительства