Сибирь, союзники и Колчак т.1

Его тенденции были очень определенны. Он стремился к созданию всероссийского правительства, но сохранению сибирской армии. Его симпатии были на стороне единовластия, но он считал тактически несвоевременным останавливаться на этой форме власти. Я не знал в Омске военного, который бы годился больше, чем Гришин, для управления Военным министерством в демократическом кабинете.

Недостатком Гришина была его самоуверенность. Он был убежден в неспособности всех прочих конкурировать с его влиянием и значением в военных кругах. Он игнорировал министров Сибирского Правительства, забывая, что это может вооружить их против него, и действительно нажил себе врагов, например, Патушинского, исключительно наличной почве, из-за не отданного визита. Даже Вологодский «имел зуб» против Гришина, который, как ему казалось, оказывал председателю Совета министров недостаточное уважение. Все это проистекало исключительно из-за молодой самовлюбленности генерала, не интересовавшегося тем, как к нему относятся окружающие.

Важное дело управления путями сообщения попало в надежные руки инженера Степаненко. Он не принадлежал к числу людей, которые блещут знаниями или способностями, но он обладал большим опытом старого железнодорожника (ему было 52 года). Он добился высшего образования путем настойчивой работы, преодолевая лишения, и после окончания Технологического Института намеренно прошел школу простого труда в качестве линейного служащего. Революция застала его на ответственном посту заведовавшего Владивостокскими мастерскими, где производилась сборка американских вагонов и паровозов, а большевистский переворот — на посту помощника управляющего Омской железной дорогой.

Как управляющий Министерством путей сообщения Степаненко обнаружил смелость и твердость. Он решительно насаждал дисциплину и проводил принцип сдельной оплаты труда, на который перешли теперь и большевики.

Проф. Гудков, ставший во главе министерства торговли и промышленности, — еще молодой человек. Он родился в 1880 г. По специальности он — геолог, по происхождению — сибиряк, много работавший в различных горных районах Сибири и Урала. По политическим убеждениям он заявил себя сочувствующим социал-демократам меньшевикам, но в сущности был всегда беспартийным.

Этот симпатичнейший человек обнаруживал, однако, некоторую бесхарактерность и, казалось, тяготился своей ролью министра, к которой чувствовал себя мало подготовленным; он находился под влиянием своего товарища Виттенберга, человека самоуверенного и мало симпатизировавшего Правительству.

Управляющий Министерством земледелия, доцент Петров, коренной сибиряк, тоже молодой человек, 34 лет, экономист по образованию, много занимался экономической географией Сибири теоретически, а в качестве заведовавшего статистическими работами Акмолинского переселенческого района он близко соприкасался с ее реальной жизнью. Он хорошо знал все части Азиатской России, так как служил и на Дальнем Востоке, и в Омске.

Петров, несомненно, передовой человек, но ярый ненавистник всякой демагогии. Его выступления были ярче, когда он нападал, но в них не всегда проявлялась необходимая министру сдержанность.

Ответственное Министерство внутренних дел оказалось обиженным судьбою. С самого свержения большевиков и до падения Директории оно оставалось, в сущности, бесхозяйственным. Твердого и опытного администратора, который сумел бы наметить программу укрепления государственности в стране и провести эту программу в жизнь, не находилось. Крутовский был человек здравомыслящий, но он не интересовался министерством; смотрел на свое управление им как на временное и больше уделял внимания делам родной ему Енисейской губернии, чем прочим. По рекомендации Патушинского, оговорившегося, впрочем, что он лично не любит этого человека, но находит его подходящим, был приглашен управляющим министерством присяжный поверенный Старьшкевич, проходивший судебный и адвокатский стаж и проявивший себя в период с 1904 по 1917 г. активным политическим деятелем. Политическая физиономия Старынкевича была неясна. Хотя он и называл себя примыкающим к социалистам-революционерам, но среди последних он был «вороной в павлиньих перьях». Его повадки были чисто буржуазными, и его революционность казалась напускной, исключительно для политической карьеры. Он работал и в адвокатском союзе, и в революционной организации солдат и офицеров. Попав в Сибирь, в ссылку, он поселился по отбытии срока в Иркутске, где состоял юрисконсультом многих фирм и хорошо зарабатывал. Старынкевич был хорошо знаком с Керенским; он вообще обнаруживал тяготение к кругам, стоявшим у власти. На пост управляющего министерством он был приглашен с должности прокурора Иркутской палаты, которую занял в 1917 г. — 42 лет от роду.