Сибирь, союзники и Колчак т.2

Хорошим был день 17 сентября, когда члены Правительства принимали поздравления с мудрым решением.

Но торжество недолго продолжалось. Иностранцы спрашивали: когда же будет издан закон — грамот мы уже читали много. Правые говорили: зачем эти парламенты? Левые были недовольны — почему «законосовещательный», а не законодательный? Опять повторялось то, что было в июне при открытии Государственного Экономического Совещания.

Но хуже всего то, что недовольно было время. Оно безжалостно твердило: поздно, поздно...

ГЛАВА XXI

ИРОНИЯ СУДЬБЫ

«Из ответственных политических вопросов, — сказал мне Тельберг, передавая портфель главноуправляющего, — стоят на очереди инструкция Деникину, устройство управления севером, упорядочение призыва интеллигенции, жалоба полковника К. Кажется, это все».

Конец августа и начало сентября — период смятения умов, крушения фронта и в то же время проявление всероссийской власти: инструкция Деникину, конституция для Архангельска и, как это ни странно, при вопиющем недостатке офицеров, жалоба полковника, перебежавшего от красных, что его оставляют без дела и содержания.

Слушается очередной доклад Совету министров о положении дел на фронте. Элегантный генерал, профессор Андогский, водит кием по карте.

«На сибирском фронте, как видите, положение мало изменилось. В некоторых направлениях, впрочем, противник слегка потеснил нас. На севере (архангельский фронт) наши войска перешли в наступление и по всему фронту теснят противника. Нами занят город Онега, за время боев захвачено более 4000 пленных и не менее ста пулеметов. На северо-западном фронте наши войска под командой генерала Юденича перешли в наступление на Лужском направлении. На западном фронте главные силы польской армии достигли Днепра. На южном — вся железнодорожная магистраль Курск—Киев перешла в руки наших войск. В боях около Царицына захвачено более 7000 человек, около Киева — более 6000, кроме того, при занятии Киева захвачено около 5000 пленных, 14 орудий, много пулеметов, несколько блиндированных поездов и колоссальные запасы всякого рода.

Таким образом, оценивая общее положение фронта и всех сил, находящихся под Верховным командованием адмирала Колчака, следует признать, что оно неблагоприятно для большевиков».

Так докладывалось в сентябре 1919 г. о положении дел на фронте.

— А каково настроение солдат? — спрашивали министры.

— Они дерутся «безотказно», — был неизменный ответ.

О настроении тыла в Сибири и у Деникина не спрашивали; это должны были знать мы, «российские» министры.

Общее заблуждение

С конца августа в Сибири стало появляться много «знатных» гостей из России. Они выезжали оттуда в мае—июне, когда звезда адмирала Колчака ярко разгоралась. Приезжали и разочаровывались переменами, которые произошли за два-три месяца их путешествия.

Многие тут же раскланивались и, недвусмысленно отклоняя от себя разные почетные предложения, стремились обратно, «для связи», как им будто бы было предложено генералом Деникиным. Получив на обратное путешествие солидный куш соразмерно знатности положения, они, обыкновенно жестоко понося «колчаковщину», устремлялись во Владивосток для нового странствования в Россию или для выполнения патриотической миссии за границей.

Я был очень удивлен, когда генерал Дитерихс, который меньше всего был склонен поощрять подобные путешествия, внес в Совет министров предложение выдать генералу Нагаеву, только что приехавшему с юга России, четыре тысячи фунтов стерлингов для формирования на юге России отдельной сибирской дивизии. Этому же генералу выдано было еще на миллион рублей мелких керенок.

— Помилуйте, генерал, — говорили мыДитерихсу, — ведь он не успеет доехать, как война окончится победой или поражением.

Под свежим впечатлением работ комиссии по продовольствию и снабжению армии я горячо утверждал, что зиму мы продержаться не сможем. Я был против командировки Нагаева и убеждал в этом адмирала.

Но генерал Дитерихс, в свою очередь, настаивал. «Нагаев, — говорил он, — сорганизует дивизию из застрявших на юге России сибиряков и с ними через Туркестан будет пробиваться весной 1920 года к нам».

Предложение Дитерихса было принято. Нагаев получил деньги и уехал.

Сентябрьские победы и предостережения

Когда в середине сентября войска перешли в наступление, генерал Дитерихс прислал на имя Председателя Совета министров секретное письмо, в котором предупреждал, что значения первых побед не следует преувеличивать. Неприятель обладает большими резервами, а у нас их нет. Спустя некоторое время красные могут подвезти свежие силы, и тогда весь наш успех будет ликвидирован.

Письмо это было оглашено в заседании Совета министров.

Несмотря на это, оптимизм господствовал.

Как-то ко мне явился офицер из ставки с проектом грамот на имя эмира бухарского, хана хивинского и нового Аму-Дарьинского казачьего войска, которое, по его мнению, надлежало организовать.

Я доложил адмиралу об этих проектах; он отнесся к ним одобрительно.