Сибирь, союзники и Колчак т.2

В то время как мы занимались разработкой широкого плана помощи, люди на фронте приходили в отчаяние. Они требовали набата.

Ответом на это письмо явились организованные сборы пожертвований. «День солдата» — газета, составленная лучшими публицистами Омска, с изречениями иностранных комиссаров и министров, была издана в пользу солдат. Была установлена тяжелая бельевая повинность.

Общество зашевелилось.

Подъем настроения

В июле генерал Иванов-Ринов в качестве атамана Сибирского казачьего войска совершил поездку по станицам. Хороший оратор, он умел подогреть настроение.

В начале августа был созван казачий круг, и казачество решило встать грудью на защиту родной земли. В Омске царило возбужденное настроение. Казаки стекались со всех сторон, возрождалась вера в победу; Иванова носили на руках.

Награды в Омске давались щедро и авансом. Адмирал произвел Иванова в генерал-лейтенанты.

Казаки поднесли атаману историческую саблю Яна Собесского, украшенную драгоценностями. Подъем был общий. Население стало жертвовать. В распоряжение Иванова поступили миллионы, а Иванов всё требовал и требовал. Нужно было отпустить много миллионов на наем рабочих для уборки урожая, миллионы на покупку седел и пр. Казачество или, вернее, тот же Иванов, решило завести свое казачье интендантство, свой осведомительный орган «Осведказак». Миллионы лились широкой бумажной рекой. Станок работал. Казачество вооружалось.

Чехи и карпаторуссы выражали такой восторг перед доблестью казачества, что все были убеждены в их помощи.

На Омск

Еще в июле выяснилось, что красные поставили себе целью взять Омск.

Я побывал в одном из больших лазаретов у раненых солдат и с удивлением узнал, что там происходит междоусобная брань. Сибиряки стоят за большевиков, волжане и уральцы против. Первые говорят, что нужен мир, вторые — за войну до конца.

Это было потрясающим открытием. Несчастна власть, которая только случайно узнавала о настроениях армии. Никто из военных этого не знал.

Гайда всегда уверял, что сибирская армия — самая прочная из всех. Никогда у него не опускался «бело-зеленый» флаг, символ снегов и лесов сибирских, и он был уверен в местном патриотизме своих солдат. Но это оказалось ложным. В составе сибирской армии было много мобилизованных из Прикамья. При отступлении они разбежались. Вслед за ними стали разбегаться и сибиряки. От армии остались одни воспоминания, и начальники корпусов и дивизий летали, как духи из потустороннего мира, не имея реального существования. Сибиряки, не знавшие большевизма, не желали воевать, а штабы Гайды и Пепеляева, приютившие представителей демократии, обратились в источники разложения собственной воинской силы. Наоборот, южная армия (третья), состоявшая из людей, выстрадавших большевизм, оказалась самой стойкой.

Генерал Дитерихс решил беречь эту армию и собрать все силы на Тоболе, чтобы здесь остановить наступление. Генерал Лебедев, еще остававшийся начальником штаба, стремился, наоборот, использовать эту армию для немедленного нанесения удара противнику.

Не мне судить, кто из двух генералов был более прав. Но только удар, который Лебедев хотел нанести красным под Челябинском, кончился неудачей. Войска дрались с доблестью, не оставлявшей желать ничего лучшего, но несколько тысяч рабочих челябинского депо вышли против «колчаковцев» и решили судьбу сражения в пользу красных.

Некоторые военные говорили, что если бы войска не были задержаны у Челябинска и не дали бы там боя, то они разложились бы раньше, чем достигли Тобола. Может быть, это и так, но план генерала Дитерихса был нарушен и привел к неудаче. Лебедев понял, что ему надо уйти.

За несколько дней до его отставки состоялось заседание Совета министров, которое было посвящено создавшемуся положению на фронте. Все чувствовали, что наступает критическое положение.

Еще недавно я был в центре Акмолинской области и мог удостоверить, что если большевики подойдут к ее границам, то население перейдет на их сторону. Как председатель Экономического Совещания я мог засвидетельствовать, что после взятия Омска продовольствие армии станет задачей для Сибири непосильной.

Омск надо защищать во что бы то ни стало, и нельзя сомневаться, что красные будут стремиться к Омску со всем упорством, на которое только они способны.

Тельберг придумал в это время свой рецепт спасения. Он стремился создать особый военный совет из министров и генералов для совместного обсуждения всех вопросов, затрагивающих компетенцию как военных, так и гражданских властей. Надежды на то, что генерал Лебедев, после того как он совместил положение начальника штаба с должностью военного министра, инкорпорируется с Советом министров и таким образом сблизит военные дела с гражданскими, совершенно не оправдались. Лебедев даже не появлялся в Совете министров. Его заменял генерал Будберг, который проявлял большую трезвость суждений, деловитость и подготовленность. Но он не был вершителем судеб, потому что блестящая ставка оставляла Военное министерство в тени.