Сибиряки

— Так ты об этом и хотел мне сказать?

— Да, Оля.

— Поздравляю! То собирался показать мне своих мальчиков, то вдруг решил…

Ольга не договорила. С ней вежливо раскланялся солидный, но еще довольно молодой человек, явно ученого склада.

— Наша «звезда». Невропатолог. Представь: тридцать пять лет, а уже доктор наук, автор целого ряда…

— Тридцать пять — это мало?

— Конечно!

— Значит, и я еще не так стар, Оля. Ведь я его старше всего на шесть лет…

— Зато он профессор! — рассмеялась Червинская.

— А я — генерал — отшутился Поздняков. — Докторов много, а нашего брата… попробуй, найди на мое место.

— Ты, как и раньше, влюблен в свой руководящий гений, Алеша! Напрасно раздуваешь себя, можешь лопнуть. Хорошо, что у тебя зимой все обошлось благополучно…

— Это лишний раз говорит о нашей ответственности, Оля. А твоему профессору не лопнуть, даже если он завтра станет ослом.

— Очень умно! — весело воскликнула Ольга. — Впрочем, у вас ведь ценится язык, а у нас — руки. Ну о чем мы болтаем, Алеша?

— Да, мы отвлеклись, Оля. Давай вернемся к тому, что я тебе предлагал.

— Уехать?

— Да.

— Очень мило с твоей стороны! Как ты все просто решаешь! Ты даже дорогу, рассказывали, спустил с берега на лед…

— А почему: даже?

— То есть как почему? Ведь это было связано с большим риском… с целой армией, как ты любишь говорить.

— Ты, как всегда, права, Оля! — с удовольствием подхватил Поздняков. — Видишь, ты и сама признаешь, что риск с дорогой был куда сложней, чем тебе решиться уехать. В крайнем случае будет только одна жертва…

— Опять ловишь на слове? И на работе ты так?

— Так, — улыбнулся Поздняков, вспомнив Теплова.

Ограда кончилась, и они вышли на открытый берег. Ольга смотрела на Ангару, на синеющие в легкой дымке далекие сопки, а думала о своем. Зачем он ей предлагает опять сойтись? Разве надеется вернуть то, что дала им когда-то их молодость? Ради чего он должен бросать семью? А она — клинику? Свой круг? Кем он заменит ей Сергея Борисовича, ее коллег, ее любознательных, шумных студентов. Женами автомехаников? Подобной Горску районной больницей? Ведь в Москву она и сама не вернется, Москва будет давить ее, терзать ее память… Да, она любит его, конечно, любит, но так ли велика ее любовь теперь? Ведь предложи он ей в первые дни их встречи — может быть, не задумалась даже!..

— Оля, ты о чем думаешь?

— Ни о чем… Ах да, ты уже говорил мне, что человек не может не думать. Так вот я думаю о тебе, Алеша: кинешься ты вот сейчас в воду? Ради моей прихоти?

— Скажи: «еду» — и я снимаю пиджак.

— Вот как? А прежде, мне кажется, ты бы не стал ставить условия… и снимать пиджаки, Алеша, — вполне серьезно, глядя ему в глаза, сказала Ольга.

— Ты по-прежнему невозможная, Оля! Я говорю о жизненно важных вещах, я готов пожертвовать ради любви к тебе всем, что мне дорого, а ты… ты переводишь все это в шутку!

Ольга опустила глаза.

— Ах, если бы это была только шутка!

4

— Алексей Иванович, я снова вхожу к вам с жалобой.

— На кого, Игорь Владимирович?

— Представьте, на вас.

— Вот что?

— Да, на вас. Вы опять перестаете со мной считаться. — Гордеев присел на стул, снял пенсне. — Я, признаюсь, посмел думать, что мы поняли друг друга… взять хотя бы с вагранкой.

— Но я же не препятствую вам строить литейный цех…

— Да. Как я в свое время не препятствовал вам ремонтировать «ярославцев».

— Кстати, они отремонтированы, Игорь Владимирович.

— И, кстати, не без моего участия, Алексей Иванович.

— Спасибо.

— Пожалуйста. А в перепробегах вы тоже и очень кстати, кажется, убедились. Но это…

— Нет. Я согласен только с тем, что доверять новое можно не всем. И убедил меня в этом скорее Рублев, а не ваше огульное отрицание, Игорь Владимирович.

— Рублев — это водители, это — жизнь…

— Раньше вы так не рассуждали.

— Как знать. Я просто умею осознавать свои заблуждения… в некоторых вопросах. Чего до сих пор не хотели вы…

— В чем же?

— Без моего ведома вы перебросили людей со строительства литейной на автобазовский гараж.

— На пять дней. И потом, гараж грозит рухнуть.

— Это с вашей точки зрения, а с моей — он может простоять целых три года!

— Возможно.

— Да, так. — Гордеев воздрузил пенсне, прямо посмотрел в лицо Позднякову. — Теперь, зачем вы перебросили в Баяндай Житова? Житов явно способный человек, я убедился даже по одной сделанной им конструкции центробежки…

— Именно: по одной! — перебил Поздняков. — Что же он, как технорук, еще сделал?

— Он технорук с шестимесячным стажем! — горячо воскликнул Гордеев. — Со временем он мог бы стать опытным инженером, хорошим руководителем… Мы все когда-то не умели и делали мало, товарищ Поздняков. А вы молодому специалисту сразу же обломали крылья, бросив его на какую-то пилораму!..

— Не бросил, — снова перебил Поздняков. — Я людьми не бросаюсь.

— А как же расценивать это?

— Объясню. Житов инициативный человек. Способный молодой инженер. И не только одна центробежная заливка, а полуприцеп, который заканчивают Рублевы…

— И тоже без моей санкции!