Сибирская амазонка

- С деталями или без? - поинтересовался Алексей лениво. С самого утра ему пришлось основательно побить ноги, выполняя задание Тартищева, поэтому от выпитого пива его слегка разморило и тянуло вздремнуть. Но он понимал, что подобный вечер еще не скоро повторится в его жизни, поэтому не спешил покинуть палубу, равно как и распространяться, по какому случаю чуть было не опоздал на пароход. Но Иван даже в состоянии меланхолии помнил прежде всего о деле и сердился, если об этом забывали другие.

- Ты мне голову не морочь, - проворчал он и отставил бокал с пивом в сторону. - Или тебе Тартищев не велел меня посвящать?

- Почему ж? - Алексей загадочно усмехнулся. - Дело просто замечательное! И нам с тобой непременно пришлось бы им заниматься, если б Ольховский его не перехватил. Так что благодари Бронислава Карловича за то, что отпуск наш продолжается.

- Да уж, - скривился Вавилов, - дай бог ему стать полковником, да не в нашем полку! - Он пригубил пиво и выжидательно уставился на Алексея:

- Рассказывай, не томи душу!

- А что рассказывать? - Алексей пожал плечами. - Дело с виду обычное. Ограбили коллекционера, так их во всем мире грабят. Но здесь случай особый. Оставили без внимания многие ценные книги, а унесли лишь четыре штуки из тех, которые особо почитают раскольники. Это мне сам Чурбанов объяснил.

- Погоди, что за книги? Старинные, что ли? Рукописные или печатные? потребовал ясности Иван.

- Рукописные. Конца XV - начала XVII века, - ответил Алексей и достал из нагрудного кармана сюртука сложенный вдвое лист бумаги. - Я на всякий случай записал и названия их, и некоторые приметы. Все это толстые фолианты в деревянных, обтянутых кожей переплетах с бронзовыми и медными застежками.

- А застежки знаешь для чего? - улыбнулся Иван. - Чтобы бес не проник! У раскольников есть даже проклятие для тех, кто забыл закрыть застежки после чтения.

- Чурбанов мне это объяснил. Сам он тоже из староверов, правда, обычаев их почти не соблюдает, разве что крестится двумя перстами. А интерес к их книгам имеет превеликий. Оказывается, у него самая большая коллекция старинной православной, еще дониконианской литературы. Говорят, есть книги из библиотеки Ивана Грозного, хотя она считается погибшей. Правда, сам он в этом не признался. А пропали у него, - Алексей заглянул в бумагу, - первое издание Соборного Уложения 1649 года, редчайшая Виленская псалтырь 1575 года. Она была выпущена в свет учеником первопечатника Ивана Федорова Петром Мстиславцем. Кроме того, умыкнули большой рукописный сборник православных текстов шестнадцатого века. Чурбанов говорит, что это самая ценная из рукописей, которую ему удалось найти в сибирских скитах. Илья Фомич особо по ней горюет. Тем более что она в очень плохом состоянии. Многие листы слиплись в сплошной блок, водяные знаки просматривались, но не везде.

Иван протянул руку и взял листок бумаги, на которым бисерным почерком Чурбанова были прописаны особые приметы утерянных древностей.

- Ишь, как четко все выписал, - похвалил купца Иван, - буковка к буковке. Он и дела свои так ведет. Грошик к грошику - копейка. И каждая копейка у него точно гвоздем прибита. Скуповат и прижимист Илья Фомич неимоверно, но на коллекцию свою деньги не жалеет. - Он поднес листок ближе к глазам и прочитал:

- На 633 листах. Шесть листов литерных. Написано полууставом и скорописью разных рук конца XVI века. Бумага с водяными знаками. На чистой странице в начале книги запись скорописью второй половины XVII века: "Книга Григорей Синаит". На обороте второго листа запись скорописью другой руки XVII века:

"Сия книга Владимирского Рождественского монастыря церковная". На третьем - заставка растительного орнамента.

Переплет - доски в коже, медные жуки и застежки. - Иван с удивлением посмотрел на Алексея:

- Зачем это тебе, если за дело взялся Ольховский?

- А так, на всякий случай, - ответил тот уклончиво и спрятал бумагу в карман. - Я за те полдня, что этой кражей занимался, много чего узнал. И не только от Чурбанова. После я еще в музей забежал, там тоже кое-что разведал. Ты как раз приметы самой ценной книги прочитал. А в музее мне о ней подробно рассказали. Хранитель фондов Иннокентий Владимирович Голдовский, говорят, даже затрясся, когда Чурбанов пригласил его к себе и показал эту рукопись. Она была местами подпорчена, и ему требовался специалист, чтобы реставрировать ее. У старообрядцев есть подобные мастерские, скриптории, где восстанавливают утерянный текст или переписывают поврежденные места, заново переплетают, делают застежки.

Только эти скриптории окружены тайной, и мало кому известно, как их найти. Обычно они прячутся в самых глухих местах: в тайге или в горах.

- Когда Чурбанов приглашал Голдовского к себе?

- Дней десять назад. Но тот не взялся ее реставрировать, побоялся не справиться, хотя кое-какие древние книги до этого реставрировал. Объяснил, что книга уникальная и стоит бешеных денег у коллекционеров.

- Выходит, Голдовский знал, что у Чурбанова имеется столь ценная книга?