Сибирская амазонка

- Не думаю, - ответил Константин. Он стянул брезент, и взорам собравшихся предстали четыре увесистых фолианта. Каждый был завернут сначала в парусину, а затем - в оленью кожу. - Нет, не промокли, - сообщил он радостно и с торжеством посмотрел на Алексея и Ивана. - Все в целости и сохранности. И Соборное уложение, и Виленская псалтырь, и Сборник рукописных текстов, и, самое главное, "Житие" не пострадали. - И он с нежностью, словно любимую женщину, погладил толстую рукописную книгу, чья деревянная, обтянутая кожей обложка была щедро украшена растительным орнаментом и бронзовыми застежками. - Что ж, вернем их теперь истинным хозяевам или как?

Алексей наблюдал за Иваном. Насупившись, Вавилов смотрел на древние книги, и все его мысли ясно читались на изрядно озабоченном лице. Чувство служебного долга очень сильно сопротивлялось тому состоянию души, которое принято называть муками совести. И кажется, последнее оказалось сильнее. Иван перевел дыхание, смерил мрачным взглядом всех поочередно, махнул рукой и отвернулся.

- А, ваша взяла! Ведь они в конце концов могли сгинуть в тайге или утонуть в реке.

- И то правда, - оживился Константин и весело подмигнул Алексею, - они чуть было следом за Ахматом не нырнули в порог. Еле успели подхватить, а он, болезный, как ушел в стремнину, так и не вынырнул... - Он покосился на Евпраксию, и Алексей понял, кто на самом деле помог "уйти в стремнину" чернобородому громиле Корнуэлла. Но вдаваться в подробности не стал...

Подхватив спасенные сокровища, Евпраксия и Константин скрылись в избе, где лежал раненый старец. Вместо них на крыльце появился мальчик. Тот самый, с рукой, уложенной в лубок.

- Здравствуй, - сказал ему Алексей и поинтересовался:

- Это ты, что ли, сиганул с моста?

- Я, - просто ответил юный ратник. - Бо тайны сии не велено знать никому.

- И ты не испугался?

Мальчик не ответил, лишь легкая усмешка искривила краешки его губ.

- Не больно? - кивнул Алексей на его руку.

- Нет, - ответил мальчик, - то Евпраксия ее живой водой лечила и грязь прикладывала. Тебе разве больно? - спросил он, в свою очередь, Алексея. Она тебе тоже грязи прикладывала.

Алексей покосился на свою повязку. И правда, он почти забыл о своих ранах. Или они были не слишком серьезными, или Евпраксия и впрямь залечила их одними ей ведомыми снадобьями. Он поднял руку, чтобы погладить мальчика по голове, но тот извернулся и сердито сверкнул глазами.

- Не трожь, никонианин! Бо помыслы твои глумливы, а речи твои слащавы, но лживы... - Он повернулся и, гордо вздернув голову, направился снова в избу.

- Ладно тебе, - сказал Иван, заметив огорчение товарища. - Эта порода не приручается. И терпят они нас, покуда мы им нужны...

Он не договорил, потому что на пороге избы вновь показались Константин и Евпраксия. Они переоделись в сухое.

И теперь на Константине был точно такой же черный балахон с красной окантовкой по капюшону, который носили все ратники, в том числе и сердитый юный отрок со сломанной рукой.

Но не это изумило Алексея. К своему величайшему удивлению, он заметил на указательном пальце левой руки своего нового приятеля точно такое же кольцо, которое носила Евпраксия.

- Так ты тоже один из них? - спросил он потрясение.

- Нет, - ответил Константин и улыбнулся. - Но старец внял моим просьбам и благословил меня. Теперь я с ними.

Теперь я с Евпраксией. - Он поднял руку. - Это кольцо Родиона. Старец сам надел его мне на палец.

- Но как же... - опешил Алексей. - Разве тебя не будут искать? Как же твоя служба?

- Для всех: и для родных и для начальства - я сгинул с тех самых пор, как бросился на поиски Евпраксии. Никто не будет меня искать... - Константин требовательно посмотрел на Ивана. - Надеюсь, встреча со мной не станет темой вашего рапорта начальству?

- Да бог с тобой! - Вавилов досадливо махнул рукой. - Ты сам все давно решил. Но позволь надеяться, что вы исчезнете из этих мест.

- Завтра же, - кивнул головой Константин. - Не беспокойся, Иван Александрович, больше вы нас никогда не увидите и не услышите.

- Твоими бы устами... - вздохнул Иван и повернулся к близнецам:

- А ну, братцы, пошли ночевать. Завтра рано вставать.

***

Ночь прошла на удивление быстро, хотя Алексей почти не спал. Рана в боку саднила и мешала принять более удобное положение. К тому же Иван громко храпел, а близнецы лягались во сне, как молодые жеребята. Соболь лежал в ногах, но от него невыносимо несло псиной. Поэтому Алексей с большим облегчением воспринял наступление рассвета. Было прохладно. Траву затянуло росой, и пока он спустился от блиндажа к скиту, основательно промочил ноги. Соболь бежал за ним следом и то и дело принимался отряхиваться, отчего во все стороны летели ледяные брызги.