Сибирская амазонка

Тут же на крыльцо вывалился заспанный, в одном исподнем Гаврила и попытался обойти гостей. Но Иван оказался шустрее и оттянул в сторону деревянный брус - засов. Калитка, врезанная в створку ворот, распахнулась от удара, и во двор ввалились чернобородый Ахмат и тот, кого сыщики уже успели прозвать Глухарем. Оба ранних гостя были крайне встревожены и возбуждены.

- Где атаман? - скользнул по ним угрюмым взглядом Глухарь, а Ахмат что-то взволнованно заговорил по-своему и замахал руками в сторону лагеря.

На крыльце появился Шаньшин. Натягивая на ходу папаху, он сбежал с крыльца.

- Что там стряслось? - спросил он сердито, а Алексей мысленно перекрестился, моля бога о том, чтобы утренний переполох не был вызван вылазкой близнецов. Но казачата, к его тайной радости, оказались ни при чем.

- Господин Голдовский исчез ночью из палатки, - неохотно пояснил Глухарь. Он настойчиво отводил взгляд в сторону от Ивана и Алексея. То ли узнал их все-таки, то ли манера у него такая - не смотреть людям в лицо?

- Как исчез? - опешил атаман и посмотрел на Ахмата. - Куда ему исчезнуть?

Индус выхватил из-за пояса кривой кинжал и стал им размахивать слева направо, потом сверху вниз, после чего, подложив ладонь под щеку, очень похоже изобразил спящего.

- Что это он? - с еще большим недоумением справился атаман, а Иван и Алексей переглянулись.

Глухарь это заметил и, судя по всему, не слишком обрадовался. Но все же что-то быстро сказал Ахмату (Алексей был совершенно уверен, что ни одного английского слова в этой короткой фразе не прозвучало), затем пояснил:

- Ночью неизвестные злоумышленники проникли в палатку сэра Корнуэлла. Его связали, а господина Голдовского увели с собой.

И опять Алексей отметил для себя, что слова "сэр Корнуэлл" были произнесены слишком легко и обыденно для простого проводника, тем более для малограмотного офени. Кажется, подозрения Ивана не лишены основания. И хотя Глухарь предпочитает смотреть в сторону, взгляд его выдает. Он принадлежит человеку властному, привыкшему командовать, а не подчиняться. Возможно, он и прячет его по этой причине.

И, похоже, ему очень не нравится внимание, которое проявляют к его персоне гости атамана.

- Что за бред? - вмешался в разговор Иван. - У вас же охрана повсюду выставлена? Я сам видел. Кто мимо таких головорезов, - кивнул он на Ахмата, - смог бы пробраться незаметно?

- И не только пробраться, а увести Голдовского, да так, что ни один из сторожей даже ухом не повел, - произнес сокрушение атаман и с явной надеждой в голосе справился:

- Может, он сам какую хитрость провернул? Может, что украл и смылся?

- Нет, - отрицательно покачал головой Глухарь. - Сэр Корнуэлл после все проверил. Ценности и бумаги не исчезли. Вещи господина Голдовского тоже на месте, только слегка потревожены, словно в них что-то искали. Если и унесли что-нибудь, то на первый взгляд незаметное. Его же самого увели прямо в ночной рубахе, босиком, а за палаткой при осмотре нашли ночной колпак, в котором он всегда спал.

- Злоумышленники проникли через вход? - быстро спросил Иван.

- Нет, - возразил Глухарь, - разрезали заднюю стену кинжалом, как раз в том месте, где стояла походная кровать господина Голдовского.

- А сам Корнуэлл слышал что-нибудь? - поинтересовался Алексей.

- Он проснулся оттого, что кто-то на него навалился и заткнул рот его же ночным колпаком. Он потерял сознание от удара по голове и не почувствовал, как его связывали.

Иван и Алексей вновь переглянулись. Глухарь все толково объяснял. Речь его была грамотной, но он, казалось, не слишком заботился, чтобы скрыть это. Возможно, потерял бдительность по причине тревоги за судьбу Голдовского?

- Ладно, пошли! - приказал атаман. - На месте посмотрим, что к чему! Он повернулся к Гаврюхе:

- Пока мы до лагеря идем, снаряди с десяток добрых казаков. Придется, видно, по тайге пошарить. Не может быть, чтобы вовсе никаких следов не осталось.

Иван отстал на несколько шагов от процессии, двинувшейся в направлении лагеря экспедиции, и придержал Алексея за рукав.

- Постой, поговорить надо, - прошептал он и потянул приятеля за выступ забора. Они не заметили, что Глухарь один из всех обратил внимание на этот маневр и, кажется, помрачнел еще больше.