Сибирская амазонка

Он понимал, что абсолютно невозможно, чтобы она могла сама отвязаться. Ведь он хорошо помнил, на какой узел затянул повод, опасаясь, что лошадь сумеет освободиться и ускакать к своим хозяевам. Присев на камень, Алексей огляделся вокруг. Пес льнул к его ногам и льстиво заглядывал в глаза, вероятно, просил покормить его. Но он и сам бы дорого отдал даже за маленький ломтик хлеба, за обломок сухаря, лишь бы заглушить голод, который изматывал его сильнее, чем неизвестность и те непонятные события, которые происходили вокруг. Кто разжег костер, откуда взялась лошадь и куда вновь исчезла, почему река оказалась в неположенном месте? Возможно, Соболек знал ответы на эти вопросы, но он не умел говорить, а лишь преданно следил глазами за Алексеем, а с его языка беспрестанно текла слюна - пес не на шутку проголодался.

Вернувшись к костру, Алексей подбросил в огонь несколько сучьев. Пламя весело заплясало по ним, и почти одновременно с этим рассеялся туман, выглянуло солнце, и он смог наконец сориентироваться. И - запутался окончательно. Неужели он вышел к совершенно другой реке, столь же крупной, как Кызыр? Это было единственным правдоподобным объяснением случившемуся, только близнецы почему-то ни разу не упомянули, что поблизости протекает еще одна река, равная Кызыру по силе и ширине русла.

Может, это тот самый приток Кызыра, которого они достигли на пути к Шихану? Нет, не похоже. Тот был и уже, и менее полноводным... Пока Алексей с недоумением созерцал незнакомую ему реку и мучился догадками, Соболек деловито шуршал в кустах. Затем там что-то пискнуло, а через пару минут пес появился, довольно улыбаясь и виляя хвостом.

Видно, не дождавшись завтрака от Алексея, он уже добыл себе пропитание.

А день разгорался. Солнце взошло над лесом и высушило росу. Алексей поднялся на ноги, прихватив карабин. Возможно, по дороге ему удастся подстрелить глухарку или рябчика, а Соболек должен вывести его к заимке...

Но пес словно взбесился. Стоило Алексею сделать несколько шагов от костра в противоположную от реки сторону, как он принялся бросаться на него, оглушительно лаять, а после вцепился в штанину и, упираясь задними лапами в землю, сердито заворчал, точно упрекая его за бестолковость.

Алексей склонился к нему и ухватил за ошейник.

- Домой, Соболь, домой! - приказал он собаке, но она уселась на хвост и лишь поворачивала голову с боку на бок, будто изучала его, однако стоило ему сделать еще один шаг, вскочила на ноги и оскалилась, показав крупные клыки. Пес сердился на его непонятливость.

И Алексей сдался.

- Ладно! Веди меня! - махнул он рукой и направился к реке.

И тотчас пес, закрутив хвост кренделем, обогнал его и затрусил к берегу. Вскочив на камень у самой воды, он оглянулся на Алексея, как будто приказал: "Следуй за мной!" И тот подчинился.

Почти до середины реки Алексей прошел, не замочив сапог.

Перескакивая с одного валуна на другой, он достиг открытого пространства. И тогда пришлось раздеться и, придерживая узел с одеждой и сапогами на голове, идти до берега вброд.

В одном месте он провалился по самую грудь и, барахтаясь в воде, намочил одежду и чуть было не утопил сапоги и карабин...

Вода оказалась ледяной, солнце припекало по-утреннему слабо, и когда Алексей достиг суши, у него зуб на зуб не попадал от холода. Он несколько раз пробежался взад вперед по берегу, попрыгал на месте, затем влез в сырую одежду и натянул мокрые сапоги. Вдобавок Соболь вздумал тут же отряхнуть свою шубу и обрушил на него водопад ледяных брызг.

Но это было не последним испытанием для его нервов.

Поднявшись на крутой откос, пес внезапно насторожился. Он задрал морду и принялся жадно ловить носом воздух. И в этот момент Алексей услыхал, что где-то далеко внизу заржала лошадь, затем другая. Неужто он все-таки вышел к зимовью? Он с удивлением огляделся по сторонам. Эти места, без всякого сомнения, Алексей видел впервые. Возможно, потому, что он подходил к зимовью с противоположной стороны, или, вернее всего, ночная темнота не позволила разглядеть детали, и теперь все вокруг казалось ему совершенно новым и незнакомым.

Он пробрался сквозь густую поросль молодого березняка и застыл от неожиданности. Гора уходила вниз крутым откосом, а под ней в ущелье снимался с ночлега сэр Корнуэлл со своими индусами. Люди в лагере сновали, как муравьи: убирали и складывали палатки, седлали и вьючили лошадей. Правда, там были одни индусы. Как Алексей ни вглядывался, он не заметил ни того, ни другого проводника. Сам Корнуэлл сидел на камне в стороне от суматохи и, положив на колено планшет, что-то рассматривал. Вероятно, карту, потому что Ахмат стоял рядом с ним и то и дело показывал зажатым в руке кнутовищем на запад, где в пелене утренних туманов скрывался Шихан.

С высоты своего откоса Алексей ясно различил характерно изрезанную вершину гольца и поразился, что тот был совсем близко, гораздо ближе, чем от зимовья.