Сибирская кровь

Следующее в исповедной росписи Верхоленской Воскресенской церкви 1843 года поселение с Черепановыми – Кутурхай[222], в котором тогда в девяти семейных дворах жили семьдесят девять крестьян. Черепановых из них – семьдесят¹²⁴, подавляющее большинство. Они в семи домовладениях, в среднем по десять человек на один семейный дом, что почти в два раза больше, чем у их родни – однофамильцев из Верхоленской слободы (где немногим более пяти человек на одно домовладение). Столь солидную разницу можно объяснить как тем, что переезжающие в Кутурхай из Верхоленска передавали часть ранее принадлежавших им жилых построек родственникам, так и высокой рождаемостью в деревне с возможностью на новых, больших территориях дворов возводить просторные жилища, а то и по нескольку пригодных для проживания строений. Кстати, и в дальнейшем средний численный состав кутурхайских семейных домовладений Черепановых превышал, хоть и не настолько, тот, что был в Верхоленской слободе и в целом по всему православному верхоленскому приходу.

Интересная деталь: если немного отклониться от основной темы моего исследования и сравнить жилищные условия в верхоленских деревнях со слободой, то выяснится, что в 1843 году при средней плотности заселения в 7,4 жильца на семейное домовладение как по всему приходу главной верхнеленской церкви, так и среди лишь его крестьянствующих семей у крестьян Верхоленской слободы она была всего 6,3 жильца на один дом. Вероятная главная причина того – в сравнительно небольших жилых помещениях слободы, что не позволяло размещаться в них трем поколениям верхоленцев. А в деревнях же были нередки случаи проживания в одном доме по десятку, а то и полутора десятка крестьян. Есть даже «рекордсмены» – в Челпановской деревне семья во главе с Иоанном Винокуровым из двадцати трех человек и в Большедворской деревне семья во главе со вдовой Епистимией Большедворской из двадцати одного человека[223].

Но вернусь к исповедной росписи по Кутурхаю 1843 года. В ней между двумя блоками крестьянствующих семей Черепановых вклинился список семьи вдовы Ксении Созоновой. И, как оказалось, неспроста: блоки разделены по именам предков.

В первом домовладении – самая большая семья из пятнадцати человек во главе со вдовой Анной Черепановой. С ней сыновья Никифор с женой Анной – дочерью Василия Шеметова, и детьми Евгенией, Николаем и Яковом (двое других их детей умерли в полтора и три года); Илларион с женой Еленой – дочерью Кирилла Лацизартави, и детьми Евпраксией, Дмитрием и Матвеем (они потеряли еще одну дочь-младенца); Федор с женой Екатериной – вероятно, дочерью Ивана Уваровского, и детьми Анной и Евдокией (еще одна их дочь и сын умерли).

Судя по сохранившимся метрикам, мужем Анны был Иван Васильевич, ведь именно Иван стал отцом рожденных в 1813 и 1816 годах Иллариона и Федора, а в 1841 году в Кутурхайской деревне умер Иван Васильевич Черепанов, крестьянин в возрасте пятидесяти восьми лет (около 1783 года рождения). Но какой из Василиев был его отцом? – вопрос, уже ставший традиционным.

Это удается выяснить опять же по восприемникам. Таковыми у родившегося в 1813 году Иллариона, сына Ивана и Анны, были Данила Караулов и сестра отца Анисия. Начну с Анисии, и ею могла статься дочь как Василия – сына Ивана малого, так и Василия – сына Ивана Григорьевича[224]. Но точно ни одного из умерших к тому времени Василиев – сыновей Ивана большого, ведь в метриках о бракосочетаниях двух Анисий Черепановых в 1814 и 1815 годах они были названы дочерьми Василиев, а не умерших Василиев.

Исходя же из того, что Надежда Петровна, жена Данилы Караулова, стала в 1803 году восприемницей Иоанна, рожденного от сына Ивана малого Василия, а сам Данила Караулов был в 1814 году восприемником близкого родственника жены того же Василия[225], следует, что дети вдовы Анны никто иные, как правнуки Ивана малого. Такой вывод получает еще более твердое основание при понимании, что Надежда Петровна Караулова – это рожденная в 1783 году дочь Петра Буторина, то есть сестра Елены Петровны, жены Василия – сына Ивана малого.