Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

Буквально через несколько дней после своего обещания китайцы получили данные, что Анненков намерен силой прорваться в Китай. 29 марта в Чимпандзи из Кульджи для передачи командиру 27-го полка Кичатову поступила телеграмма за № 72:

«Немедленно передать в Джаркент начальнику привет. Прибыл нарочный, сообщил, что Анненков с войсками около 10 тысяч человек из казаков силой хочет проехать через Кульджу в Джаркент. Военный губернатор послал войска загородить границу. Будьте осторожны. Действуйте так, как в прошлом году. Поэтому сообщаю. Будьте осторожны. Китайская республика, гор. Кульджа, Даотай у-джон» ^{195}.

Телеграмма была немедленно передана в Джаркент. Оценив сообщение, Кичатов донес свое мнение в Верный командиру 3-й Туркестанской дивизии Белову: «Телеграмму считаю достойной доверия. Для выяснения послал агентов. Прошу указаний» ^{196}. Однако начальник штаба Туркво Осипов и зам. военкома Костюк считали, что численность отряда Анненкова преувеличена ^{197}. Узнав, что китайцы подтянули к границе два калмыцких полка и другие силы, Анненков от намерения силой прорваться через границу отказался.

Вскоре китайцы стали принимать конкретные меры по воспрепятствованию проникновения Анненкова в Китай, а белых формирований, уже находящихся на территории Китая, — в район Кульджи. 30 марта по распоряжению правителя Курэ (десять верст юго-восточнее Суйдуна) с пограничных постов было снято 300 чириков [81]для задержания 3000 казаков, следующих с северного фронта через Чугучак в Кульджу и находившихся уже в районе озера Сайран-нур ^{198}.

2 апреля 1920 года Комдив-3 получил от Кичатова донесение о том, что, по агентурным данным, китайскими властями на постах оставлено по 20 человек, остальные же солдаты сняты и предназначены для воспрепятствования проникновению отряда атамана Анненкова в китайские пределы ^{199}.

Однако в мае 1920 года китайцы под давлением западных государств все-таки разрешили Анненкову перейти границу. Возможно, некоторую роль в получении этого разрешения сыграла и возросшая агрессивность Анненкова по отношению к китайским властям, которая однажды вылилась в производство нескольких пушечных залпов по китайской территории ^{200}.

Тем не менее разрешение было дано. На перевал Сельке, на высоту 2,5 тысячи метров над уровнем моря, по узкой, полуразрушенной временем тропе потянулись войска. «Трудно переходили границу, — пишет Анненков в своих воспоминаниях. — Обидно было сдавать оружие таким обезьянам, но ничего не поделаешь. Со слезами на глазах сняли пограничный трехцветный флаг Российский. Кто знает, быть может, осмелившись, красные придут сюда и водрузят свой ненавистный красный флаг. Ах, не все ли равно, для нас Родины не существует. Мы выброшены за борт. Пусть нас морят голодом, пусть нас гноят в тюрьмах, но мы не падем духом, мы твердо верим, что наше время будет впереди!» ^{201}.

С отрядом в 4 тысячи бойцов, сдав оружие, Анненков 26 мая перешел в Китай.

Возвращение блудных сынов

Атаман ушел в Китай далеко не удрученным. Он был полон энергии и не отказался от борьбы с советской властью. Свое пребывание в Китае он считал временным и надеялся быстро привести армию в порядок, объединить вокруг себя ранее перешедшие в Китай отряды Дутова и Бакича и вновь разжечь пожар Гражданской войны на широком фронте от Джаркента до Алтая. Немалые надежды возлагал он и на помощь прежде союзных государств. В последнем он не ошибся. Уже 31 мая завособпунктом в Джаркенте Крейвис вне всякой очереди доносил по команде, что в Синьцзян прибыло 9 японцев, которые провели совещание с китайцами и с белыми и заявили, что прибыли для организации разведки русской границы, на что им отпущено 20 тысяч долларов ^{202}.

Мы уже знаем, что при переходе в Китай анненковские части были разоружены. Но это разоружение не было полным: значительную часть оружия Анненков припрятал в горах, другую — провез через границу в повозках, в которых специально оборудовал укрытия, а остальное, далеко не лучшее, сдал китайцам. Наличие у границы крупного враждебного воинского контингента представляло значительную угрозу советской власти и требовало принятия срочных мер к ее ликвидации или ослаблению. Первое властям Семиречья было не под силу. Решили попытаться осуществить второе.

Еще до окончания Гражданской войны в Семиречье советская власть развернула большую агитацию среди анненковцев за их отказ от ухода в Китай, а затем — за возвращение тех, кто ушел с атаманом. Так, еще 14 января 1919 года Семипалатинский Облисполком принял Декрет № 250 об амнистии казакам и таранчинцам. Аналогичные декреты были приняты и другими органами советской власти.