Сибирская Вандея. Судьба атамана Анненкова

— Следовательно, вы решили служить у Чжан Цзолина и тем самым приступить к выполнению того, что писалось?

— Да! Но в это же время я получил еще предложение от маршала Фын Юйсяна служить в белом отряде (т. е. сформированном из белоэмигрантов. — В. Г.)!

— И вы дали согласие? — изумляется суд.

— Да! — подтверждает Анненков.

— Выходит, — резюмирует суд, — что вы дали согласие и Чжан Цзолину и Фын Юйсяну?

— Да! — отвечает Анненков, — Чжан Цзолину я дал согласие с таким расчетом, чтобы потом перетянуть все отряды к Фын Юйсяну! Я был уверен, что моему примеру последует Илларьев. Он тоже организовал отряды и говорил мне, что еще не знает, кому служить.

Анненков, конечно, еще не знал, какую зловещую роль сыграет в его судьбе Фын Юйсян, красный маршал, перешедший на сторону группы Гоминьдана [86]. Но это, видимо, предчувствовал Денисов: «Имей в виду, — телеграфируя из Пекина, предупреждал он Анненкова, — Фын Юйсян занимает местность(т. е. расширяет территорию. — В. Г.). Попадешь в СССР! Немедленно уезжай!»

Еще находясь в Урумчинской тюрьме, Анненков понял всю бесперспективность борьбы белой эмиграции, нашедшей приют в Китае, с Советской Россией. Это мнение у него окрепло после освобождения. Но он не мог резко отойти от Белого движения и прямо заявить о своем отказе от участия в нем. Этому мешали его офицерская честь и чувство обязанности перед иностранными державами, принявшими деятельное участие в его освобождении из тюрьмы, а также чувство неудобства, стыда, вины перед товарищами по Великой и Гражданской войнам, горящим желанием броситься в новый бой за Единую и Неделимую.

Для того чтобы уклониться от предложений по руководству борьбой белой эмиграции с Советской Россией, не потеряв, как говорят китайцы, лица, Анненков решил перебраться в Канаду. Для этого он послал Денисова в Пекин для переговоров с представителем Лиги Наций [87]по делам русской эмиграции доктором Грейком. Однако Англию, доминионом которой была в то время Канада, видимо, устраивало нахождение Анненкова в Китае. По указанию Лондона, Канада за принятие Анненкова запросила огромную сумму, которой у того не было. Пришлось остаться.

К Анненкову продолжают поступать письма, письма-приветствия, письма-поздравления со свободой, письма-напоминания авторов о себе и, наконец, — письма-приглашения к борьбе. На последние он не мог не отвечать. Сохраняя лицо, одним корреспондентам он отказывал, обосновывая это объективными причинами, других не разубеждал, третьим — подтверждал свою готовность встать в ряды белых бойцов.

Из писем последней категории на Семипалатинском процессе в качестве доказательств того, что Анненков, после выхода из китайской тюрьмы не разоружился и продолжал оставаться врагом советской власти, фигурировали его письма к П. Д. Илларьеву и М. А. Михайлову [88], тексты которых приводятся ниже, однако следует оговориться, что это — не подлинные письма и даже не копии, а то из них, что Анненков смог или пожелал вспомнить по просьбе следователей.