Сибирская вендетта

«И чего они так боятся? — подумал Андрей. — Можно решить, что это их ловят, а не меня. — Выглянув в окно, увидел далеко внизу, на грязно-белом асфальте синий «форд».

— Ну всё, я готов!

— А плащ?

— Это обязательно?

— Пожалуйста, наденьте.

Андрей не стал спорить. Не без труда натянул на плечи страшно неудобную хламиду кофейного цвета, напялил на голову кепочку, в какой интеллигенты по улицам шастают, и вышел из номера. На плече его висела спортивная сумка с вещами, а казённый дипломат забрал лейтенант.

— Главное, из города выбраться, — говорил лейтенант с озабоченным видом.

— А что, нас могут остановить? — спросил Андрей машинально.

— Всё может быть, — внушал лейтенант. — Насоздавали всяких подразделений, сами теперь не можем разобраться, кто кого главнее. У всех удостоверения, стволов как грязи, и никто никому не верит. Если что случится… — Он многозначительно посмотрел на Андрея.

— Что? — спросил тот удивлённо.

— Надо быть готовым ко всему.

— Да я-то готов, — заверил Андрей. «А вот ты на что способен, этого я не знаю», — добавил про себя.

Затем они неслись по городу. Вылетели на выпуклый мост над Невой и через минуту оказались на Невском проспекте. Ещё минута, и резко свернули на Литейный, потом пробирались задами, закоулочками; а кругом всё дома, домищи, мрачный камень, полированная брусчатка, асфальт под слоем грязи, окна, стены, тупики — какое-то средневековье, безысходность и ужас. Наконец, старый город закончился, начались современные кварталы — высоченные дома, широкие улицы, много воздуха, простор и радость. Андрей откинулся на мягкую спинку и закрыл глаза. Хороший город, с Иркутском не сравнить, но всё равно это не то. А что — то? Не в Африку же ехать? В Африке лихорадка, там противные насекомые. Страшная жара и антисанитария. Там голодные африканцы и свои междоусобицы, клановые войны и кровавые разразборки. Америка — вот где настоящая жизнь! Но и в Америке не всё так просто. Жизнь и там тяжела и опасна, особенно для инородца. Пахать будешь как проклятый. И все они там пашут — от зари до зари, а кто не пашет — тот по свалкам шастает, не хуже наших бомжей. На этом основана вся ихняя цивилизация. Нешто не было у них забастовок и кризисов? Ещё как были! В начале двадцатого века такие страсти кипели — едва не случился свой девятьсот пятый год. Изобилие они выстрадали, купили ценой непосильного труда нескольких поколений ирландцев, французов, испанцев, англичан, итальянцев, ну и конечно же, негров с русскими. Без наших никуда! Не стоит им завидовать. И нет никакого чуда в американской роскоши — за эту роскошь они заплатили кровавым потом. «Да ну их всех к чёрту!»

— Что вы сказали? — услыхал Андрей и открыл глаза. Лейтенант с любопытством смотрел на него.

— Я что-то сказал? — спросил Андрей, хлопая ресницами.

— Да, вы сейчас что-то странное выкрикнули. Наверное, во сне.

Андрей согласно кивнул.

— Ничего, это я случайно. Не обращайте внимания.

Мимо проносились голые деревья с чёрными ветками, они уже ехали за городом. «Надо же, — подумал Андрей, — лес точно такой, как у нас. Словно едешь по Култукскому тракту и скоро с правой стороны покажется Байкал!» Но Байкала не было ни справа и ни слева. Машина неслась по знаменитому Московскому тракту, про который столько уже рассказано легенд и небылиц! А глянешь беспристрастно — ничего особенного. Обычная дорога. Тот же асфальт под колёсами. Те же деревья по обеим сторонам, и такое же серое небо над головой. Андрей отвернулся. Хотелось спать. А ещё — напиться. Чёткий график жизни рушился. Ранние подъёмы, утренние пробежки, ежедневные тренировки, соревнования, ученики — всё осталось в другой жизни. Вроде совсем недавно это было, но ему казалось, что минули эпохи. И сам он необратимо изменился. Это произошло незаметно и как бы само собой. Так сумма мелких подвижек и едва заметных шагов внезапно даёт новое качество; ты с изумлением оглядываешься и видишь позади себя непреодолимую пропасть, через которую нельзя ни перепрыгнуть, ни переползти. Жизнь необратима. Остаётся смириться с этим непреложным фактом. Это большое искусство — принимать жизнь такой, какая она есть, соглашаться с действительностью, не тратить силы попусту — подобное искусство даётся немногим, овладевают им лишь глубокие натуры. А противятся действительности храбрые и безрассудные, вся заслуга которых в их невежестве, недальновидности, глупости и неоправданном зазнайстве.

Меж тем они уже проехали распахнутые ворота и оказались на территории пансионата. Несколько мягких ускорений и плавных поворотов, мелькнули сугробы с чёрными кустами, строй корабельных сосен пронёсся мимо, и вот они уже подруливают к огромному десятиэтажному зданию, к самому его крыльцу. Стоп машина, приехали, выходи!