Сибирские купцы. Торговля в Евразии раннего Нового времени

«Татары» – старинный термин, менявший свое значение со временем. Средневековые европейцы, такие как Гильом де Рубрук и Джованни ди Плано Карпини, называли монгол «татарами», хотя сами монголы считали это название ругательным; эти путешественники именовали пространство, завоеванное монголами, «Татарией»444. Русские восприняли этот термин – еще одна иллюстрация их промежуточного положения между Европой и Азией. На первых порах для них все степные народы (включая монголов и такие тюркские народы, как казахи и киргизы) были татарами. Однако по мере того как монгольская власть в евразийском пространстве слабела, русские, более тесно взаимодействовавшие с ними, стали находить больше различий между разными наследниками монгольской державы, чем большинство западноевропейцев. К XV веку татарами называли людей, перешедших от кочевой жизни к оседлой, – крымских татар, волжских татар, ногайцев, казанских татар, башкирских татар, сибирских татар, заболотных татар (людей Кучума, убежавших в болота) и «служилых» татар (тех, кто поступил на русскую службу). Татары, жившие в сибирском регионе, где Россия собирала дань пушниной, стали известны как «ясачные татары». Остяки, вогулы, югра, самоеды и другие коренные жители Сибири тоже стали «ясачными людьми», но, поскольку они обычно жили в лесах, а не в открытой степи и не происходили от Чингисхана, русские, как правило, не называли их «татарами»445.

Степь, примыкавшая к южному краю Сибири, была населена монгольскими народами, которые сохранили кочевой уклад, хотя наряду со скотоводством они немного занимались и земледелием. С российскими территориями граничили монгольские народы, известные как калмыки (ойраты), жившие вблизи от Западной Сибири, и джунгары к востоку от них. Дальше к югу степное население состояло из кочевников-тюрок – казахов, ногайцев и киргизов446. Еще дальше, за Каспийским морем, находились Османская империя, Персия, империя Великих Моголов (Индия) и Китайская империя, а также города Центральной Азии – потенциальные торговые партнеры Московского государства. Сибирь была частью давно существовавших торговых систем вне зависимости от влияния Москвы. Она была периферией по отношению к Европе и к Индии. Находившаяся в самом сердце Евразии Западная Сибирь лежала на перекрестке дорог между Россией и Азией, Востоком и Западом. Ее близость к древним торговым путям Внутренней Евразии не могла не повлиять на характер ее торговли. Из Восточной Сибири поступала пушнина, и рынки Западной Сибири с самого начала были заполнены как мехами, так и восточными товарами, приходившими из Центральной Азии, Персии, Индии и Китая447. Влияла на сибирскую торговлю раннего Нового времени и Москва, находившаяся в трех тысячах километров448. Хотя наша история посвящена в первую очередь органам местной власти, она не может игнорировать влияние центра. Москва издавала директивы, руководившие торговлей; она сама участвовала в торговле, отправляя казенные караваны. И хотя распоряжения Москвы порой нарушались, плохо выполнялись или попросту игнорировались, не может быть сомнений, что Москва оказывала важнейшее влияние на развитие коммерции в Сибири.

Первые города, основанные в Сибири, – Тюмень (1586), Тобольск (1587), Тара (1594) и Верхотурье (1598) – были расположены на юго-западе Сибири, образуя почти что треугольник. Основная часть архивных изысканий, осуществленных для настоящего проекта, посвящена этим четырем городам, которые в большинстве своем потеряли былое значение, уступив его более новым центрам. Верхотурье существует в тени Екатеринбурга, Омск превзошел Тару, а Тюмень затмила собою Тобольск после того, как железная дорога была проведена именно через Тюмень; таким образом, Тюмень представляет собою исключение, это важный город и поныне. Тюмень, столица одного из самых больших субъектов РФ, – это современный город с российской спецификой: стеклянный небоскреб Газпрома украшает собою горизонт всего в нескольких кварталах от деревянных домов с курами во дворе и уличными туалетами, а центр Тобольска выглядит как причудливый музейный городок. На широком тюменском проспекте неопытный человек вряд ли отличит татарина от славянина; этот город стал безусловной частью России – трансформация, дополнительно подчеркнутая сюрреалистическим единообразием, которое столь неизгладимо внушает советская архитектура. Но в XVII веке все было совсем иначе; это был пограничный город, который в любой момент мог подвергнуться вражескому нападению.