Сибирский беглец

Хансен несколько раз просыпался, снова засыпал. Я не возражала – хоть не достает своим брюзжанием. В одиннадцать вечера я съехала с дороги недалеко от местечка Маунт-Плейс, повернула на проселочную дорогу. Вдоль обочин густо росли пышные ели. Так похоже на Россию… Только все же не Россия.

Хансен проснулся, угрюмо помалкивал, косился – видимо, решил, что я завезла его в глухой уголок, чтобы убить. Слева проплыло небольшое озеро, дальше росли величественные корабельные сосны. За деревьями угадывались очертания строений, символические ограды. Я въехала на участок, опоясанный зарослями дикой акации, заглушила двигатель. Из мрака проступала бревенчатая «хижина» – все удобства, восемьдесят метров полезной площади, столько же – бесполезной.

– Куда вы меня привезли, Натали? – бросил Хансен.

– Дача, – пояснила я. – В Советском Союзе так называют загородные виллы для трудящихся. Не задавайте глупых вопросов, Роберт. Это безопасное убежище, где вы можете отсиживаться годами. Это шутка. Надеюсь, на несколько дней у вас терпения хватит. В доме найдете непортящиеся продукты, чай, кофе. Есть электричество, вода, канализация. Для согрева воды используйте газовый котел – разберетесь. Спальня, гостиная, обеденная зона. В шкафу постельное белье, в гостиной, если не ошибаюсь, телевизор. Соседи где‑то есть, но им абсолютно наплевать, кто вы такой и что здесь делаете. Дом принадлежит вашим друзьям Джеку и Молли, они любезно разрешили вам здесь пожить. Представьтесь кем угодно, хоть Брюсом Ли. Полиция сюда – ни ногой. Но ведите себя прилично, много не пейте и с территории не уходите. Это понятно?

– Нет, я же такой бестолковый, – огрызнулся Хансен.

Лично я считала, что подобные хоромы для «сбитых летчиков» – излишество, хватило бы и фанерного домика в «латинском» квартале. Но решения принимают другие. Я отвела Хансена в дом, убедилась, что все работает. Фактически это и была дача – скажем, для одного из престарелых членов Политбюро.

Хансен немного подобрел, по крайней мере перестал демонстративно вздыхать.

– А вы куда? – расщедрился он на толику сочувствия. – Поедете ночью обратно, Натали?

– Переночую в одной из гостевых комнат, – решила я. – Рано утром уеду. Вы же не блуждаете ночью по чужим спальням?

– Как вы могли такое подумать? – вспыхнул Хансен. – А, вы так шутите. Знаете, мне нынче не до шуток. Прошу простить, Натали… – он нерешительно замялся, – … если много ворчал и вообще вел себя по-свински. Вы ни в чем не виноваты, просто выполняете свою работу – и выполняете ее хорошо. От того, что случилось, никто не застрахован.

– Без проблем. – Я пожала плечами. – Прекрасно понимаю, что происходит у вас на душе, Роберт. Будем рассчитывать на лучшее. Надеюсь, вы усвоили инструкции?

Я спала довольно сносно – постель не скрипела, в открытую форточку проникал свежий воздух. Но часть моего сознания бодрствовала. Опасности подвергался не только Хансен, но и я.

Хансен, как сомнамбула, блуждал по дому, тяжело вздыхал, что-то бормотал под нос. Заработал телевизор, но быстро затих. Скрипела мебель в гостиной, звенело стекло. Что делают мужчины в непонятных ситуациях? Правильно. Оставалось надеяться, что он опустошит не всю бутылку. Сильно пьяным, видимо, он не был – на мое целомудрие не покушался. Этот человек знал границы. Снова скрипнули створки буфета, затем он мылся под душем. От спиртного веселее не стало – заунывно бормотал. Наконец угомонился, и я уснула окончательно. С этими шпионами – как с детьми…

Я встала в шесть утра по встроенному в организм будильнику, прислушалась. За окном сурово шумел сосновый лес. За стенкой храпел Хансен – так мощно, что вздрагивал и позвякивал бокал на прикроватной тумбочке. Я на цыпочках пробежала в душ, сполоснулась в теплой воде. Сварила кофе, позволила себе несколько приятных минут с видом на сосновый лес. В округе стояла тишина, двуногие существа не беспокоили. «Фирма» гарантировала покой и комфорт мятущимся душам. Разбудить Хансена не смогла бы и гаубичная батарея.

Я привела себя в порядок и побежала к машине.

К родному дому в Плезанс-Крик я подъехала без нескольких минут одиннадцать. По дороге пришлось навестить несколько торговых точек. Сердце екнуло: у дома стояла знакомая машина, а на крыльце привычно мялись люди характерного обличья.

Стало откровенно плохо, – такое ощущение, что даже пульс резко понизился. Приплыли, Ольга Михайловна? Что поделать, не вы первая, не вы последняя. Интересно, сразу арестуют или выразят желание повторно осмотреть подвал? Я заехала на участок, прижала «Мини-Купер» к гаражу. Мужчины дружно повернулись и с интересом уставились на меня. Я сделала невозмутимое лицо – с натяжкой, но удалось. Заглушила двигатель, и вся такая возвышенная вышла из машины. Обогнула капот, извлекла с пассажирского сиденья два картонных пакета с продуктами. Из одного вызывающе торчало горлышко ямайского рома. Я поставила пакеты в траву, вернулась к машине – на этот раз к багажнику. Подошли трое, остановились в отдалении.