Сибирский эндшпиль

Когда Пола вернулась в Замок, она отправилась на ужин — фасолевый суп с хлебом, картошка, тушеная капуста и кусочек желатинообразного мяса, повар утверждал, что это отбивная — в столовую Блока Обслуживания. Там было много людей, возвращавшихся со смены, но она увидела свою соседку по домику 19 Елену за столиком в одиночестве и поспешила к ней.

Несмотря на малопривлекательную диету, Елена ухитрилась остаться пухленькой. Она носила челку из прямых коричневых волос, у нее был двойной подбородочек, румяные щечки и довольно-таки широкие бедра. Она всегда казалась Поле женой какого-нибудь фермера, но на самом деле была социологом, и по этой причине — в опале у начальников, решавших, о чем народу думать и чему его учить. С типично коммунистической вывернутой логикой, в обществе, которое объявило классовую борьбу наукой, ее научное изучение не поощрялось, а когда результаты исследований расходились с официальной доктриной, то и просто запрещалось. Западные коллеги Елены обычно получают на телевидении лучшее время.

За едой они немного поболтали, неожиданно Пола призналась ей:

— Я вообще не считала социологию наукой. Сейчас я, правда, так не думаю.

— Да? — Елена продолжала невозмутимо жевать.

— Наука означает возможность точно предсказать, какая причина приведет к какому следствию. Физика, например — но физика описывает очень простые процессы, частицы, силы, с которыми они взаимодействуют. Однако, чтобы изучить это, понадобились столетия, и ученые сбивались с пути при первой же возможности. Но знаешь, Елена, даже экологические путаницы, которые распутываю вот уже два месяца, относительно просты по сравнению с социальной системой одной нации, не говоря уже обо всем мире. Никто не знает, к чему приведет то или иное изменение, что бы там ни говорили, чтобы выбить финансовую поддержку. Она все еще на стадии шаманизма: дождь пойдет, если плясать достаточно долго.

Елена улыбнулась. Пола призналась себе, что она иногда пользуется покладистым характером Елены, чтобы разрядить свое эмоциональное напряжение, когда она чем-нибудь возбуждена.

— Я думаю, ты права, — ответила Елена. — Социология никогда не была экспериментальной наукой. Трудно добиться результата, если посадить людей в лабораторные клетки… Но, кстати, в этом есть и вина американцев

Пола сообразила, что та не отпустит наживку так просто.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Если вы в самом деле верите во всю вашу свободу и право людей управлять собой, почему вы не позволили Соединенным Штатам превратиться в огромную социологическую лабораторию? Вы могли бы позволить каждой части страны попробовать любую систему, которая им нравится: либеральную, авторитарную, секулярную, клерикальную, какую угодно — и узнать на опыте, что сработало, а что — нет. Тогда вы увидели бы, каким экспертам можно верить, а каким — нет. А вы вместо этого устраиваете большие федеральные программы, стоящие целое состояние, и я не убеждена, что от них будет толк — и проводите их прямо из стадии непроверенных заявлений до уровня национального закона, без всякой экспериментальной проверки. По иронии судьбы именно это вы ставите в вину нам.

— Туше, — улыбнулась Пола. — Я сама напросилась.

— Это уже происходит, так или иначе, — продолжала Елена.

— Ты так думаешь?

— Это уже началось — посмотри на Китай. У них есть строго марксистские города, а в двадцати милях от такого может стоять город, ведущий политику невмешательства. Одной областью управляют религиозные традиционалисты, отрицающие технологию, а в другой вообще нет законов, касающихся личной морали, а в третьей разрешено носить оружие. И каждый может мигрировать туда, где для него лучше всего, а если он ошибся, то может попробовать еще где-нибудь.

— Это же хаос.

— Во многом — да, но они ищут пути, чтобы не рассыпаться во всех направлениях. Вот почему они возглавят переселение в космос, когда оно начнется. То, что они делают сейчас — это репетиция того, что начнется в будущем в неизмеримо больших масштабах. У нас еще нет такой гибкости, у нас это будет взрыв, а не миграция.

— Если будет.

Елена с интересом посмотрела на нее.

— Конечно, будет. А почему нет?

Пола выпрямилась на стуле и осмотрелась вокруг.

— О… К тому идет… Разве у лидеров с обоих сторон хватит ума, чтобы справиться с этим? Возьми хотя бы все споры об этой станции. Можно подумать, что проще раз и навсегда установить — это не станция, а боевая платформа. Но это совсем не так просто. Теперь они утверждают…

— Конечно, это не боевая платформа, — перебила Елена. В ее голосе не было и тени сомнения.

— Извини, но это просто плод вашего западного воображения — паранойя в самом худшем смысле.

— Почему ты так уверена?