Сибирский фронтир

На берегу мне улыбнулась удача. Среди матросов, травящих байки в ожидании то ли разгрузки, то ли погрузки, я неожиданно услышал знакомую мордовскую речь. Ну, народ–то мне не чужой, земляки можно сказать. Выудив из памяти пару аутентичных фраз, а из кармана фляжку с водкой, я быстро сошёлся с земляками. Оба они оказались крещёными, оба отзывались на Николая, оба поведали много интересного о собственной судьбе, в которой, как водится, отразилась эпоха.

Кроме прочего выяснилось, что даже на Волге ещё существовал кое–где институт ясачных людей. Мордва, марийцы, чуваши частью платили подати как обычные дворцовые крестьяне, а частью платили ясак. Конечно, они почти не охотились за мехами – хорошего пушного зверя повыбили из волжских лесов столетием раньше, а потому их обязательства перед казной сводились к определённой службе или к добыче мёда.

Так вот, договориться с князцами в этих ясачных анклавах, чтобы попасть в туземные списки, оказалось вопросом хорошей мзды. После чего, заделавшись туземцем, не составляло уже труда расстаться с только что обретённой семьёй и выйти из ясачных людей в мещане. Для этого следовало всего–навсего получить согласие общины (то есть всё тех же князцов) и выплатить определённую сумму отступных. А уж из мещан открывалась прямая дорога в купцы.

Для полноты картины я решил потолкаться среди босяков, толпящихся возле трактира Василия Михайловича. И неожиданно нос к носу столкнулся с Копытом.

– Ты–то мне нужен, – сказал я, сразу забыв о босяках.

– Значит, повезло тебе. Я на недельку всего–то в Нижний заскочил.

Лоточник улыбался вполне добродушно. Имел он отношение к давешнему нападению или нет? Сейчас я нуждался в помощи и ради неё оставил подозрения.

– Значит, повезло, – согласился я.

– Что за дело?

Спросив, он двинулся прочь из толпы, продолжая улыбаться знакомым, но так, что никто из них не потянулся следом.

– Тут один парень носатый за мной увязался, – сказал я, посчитав дистанцию от трактира достаточной. – Я его ещё на ярмарке приметил. Вынюхивает что–то, высматривает. Очень уж докучает.

– Грех на душу брать не стану, – сказал Копыто серьёзно. – Но если желаешь, с человеком полезным сведу.

– Да нет, – отмахнулся я. – К чему эдакие страсти. Всё что мне нужно, это проследить за ним. Посмотреть где живёт, на кого работает. Понять хочу, зачем я ему понадобился.

Отказав себе в желании наведаться на Васильевский остров, я всё же захотел прояснить ситуацию в Нижнем Новгороде. Как–никак здесь расположилась моя тыловая база и лучше её обезопасить.

– Проследить можно, – согласился Копыто. – Когда, где?

– Да сейчас и покажу его.

Это я поспешил. Носатый как назло куда–то пропал. На берегу его не оказалось. Мы с Копытом потратили весь вечер, рыская по городу. Ничего.

– Завтра, может быть повезёт, – вздохнул я, прощаясь.

– Может быть, повезёт, – согласился Копыто.

Нам повезло. Носатый проявился на одном из спусков около полудня. Он опять кого–то о чём–то расспрашивал.

– Вынюхивает, тварь, – решил я.

– Лады, – кивнул Копыто. – Пригляжу за ним. Ребят позову, помогут. Тебя–то где потом искать? У Брагина?

– Узнал уже? – не слишком удивился я.

– Долго ли, – хмыкнул Копыто.

– Ну, тем лучше. Значит, и этого не упустишь.

– Не беспокойся.

Устроив дела, я отправился к подножью иерархической лестницы, благо уже имел удобную точку выхода из подпространства на Суре – в аккурат посреди мордовских земель.

Глава шестая. Фронтир

Глава шестая. Фронтир

Мордовская деревня почти ничем не отличалась от русской, разве что пашня в местном пейзаже отсутствовала, вместо широкой улицы вдоль берега петляла едва заметная тропинка, а избушки повернулись к лесу передом, к прохожему задом. Как раз такое, удалённое от цивилизации, сокрытое среди лесов селение, я и искал, обшаривая две последние недели самые глухие притоки Суры.

Нашёл. Вот только кого бы спросить, где тут, мол, в туземцы записывают? Ни детишек, играющих в бабки, ни старушек, лузгающих семечки, ни хороводов из парней и девиц. Даже в окошко не постучишь за полным отсутствием таковых. И ворот здешняя архитектура всячески избегала – убогие калитки скорее напоминали лазы, что оставляют для домашней живности заботливые хозяева.

– Есть тут кто–нибудь? – вопрос пришлось перебросить через высокий забор.

Хозяева притворились глухими или отсутствующими.

Минут пять я прислушивался. Тишина. Даже собака не тявкнула.

Притащив из лодки бочонок с водкой, я уселся на нём посреди деревни и стал ждать. Часа через два на меня обратили внимание. Подошла пара ребят, оба на голову ниже меня, и на чистом русском поинтересовалась, не перепутал ли мил человек селение, не заплутал ли часом?

– Нет, не перепутал, не заплутал, – ответил я. – Ведите меня к набольшему вашему. С ним говорить буду.

– Пошли тогда.